Меня осуждают за то, что я предпочла его семье. Все говорят, что нам нельзя быть вместе, но мне плевать.
Впервые я узнала об этом ещё в четыре года. Когда я, будучи ещё совсем маленькой девочкой, зеницей Ока всего рода Хартс, сидела под деревом, играя красивой фарфоровой куклой, ко мне подошёл мальчик. Он выглядел так, будто был абсолютной моей противоположностью. Сев напротив, он молча наблюдал за мной, а после завязался важный, конечно, по детским меркам, диалог. Малец мне понравился: был веселым, местами дерзким и немного избалованным. Что самое главное – он, в отличие от других, не пресмыкался передо мной. Это впечатляло.
А после, даже не узнав его имени, я увидела, как моего почти друга схватила на руки красивая женщина, чем-то напоминающая его самого, и глядя на меня так, словно я – пламя, которое только что хотело сжечь её сына заживо. В этот же момент я почувствовала, как меня берет на руки моя мать и начинает ругаться с красивой тетей.
Так, после серьезного разговора, я впервые услышала о злейших врагах нашей семьи – Малфоях.
Мы виделись потом. Много, очень много раз. И часто порывались вступить в диалог, но кто-то, все время оказывающийся рядом, будь то его родня или моя, держали нас на расстоянии друг от друга. Нас притягивало будто магнитом, но огромной стеной были семьи. Враждующие семьи.
Потом, – с самого первого дня в школе, когда мы, наконец, могли бы поговорить, – он огрызнулся на меня. Я не понимала причину такой ненависти, но, пожав плечами, стала отвечать взаимностью. Он называл меня Слизеринской принцесской, внученькой убийц, избалованной девчонкой и много как ещё. Его любимой фразой было: "Смотрите-ка, кто тут у нас. Её Высочество пожаловали. Жемчужина всего рода Хартс. Смотри, не напрягись, твоя семейка ведь передохнет, случись с тобой что". Меня это несильно обижало, потому что вместо реакции ответить на колкость ещё более обидной колкостью – принцип моей жизни.
А потом я увидела его на одном из вечеров, куда по обыкновению созывали всю аристократию. Мы впервые за все эти почти шесть лет учебы встретились не ненавидящими взглядами. И, внимая словам Пэнси, я очень надеялась, что он не заметил моего очарованного взгляда, ведь, как сказала лучшая подруга, "был зациклен на тебе и твоей волшебной фигуре. А ещё этом сказочном черном платье". Он, может, и впрямь не заметил, зато Забини, вечно ходивший за однокурсником по пятам, ехидно улыбнулся. Блейз никогда не имел ничего против меня, но придерживался позиции Драко и просто игнорировал факт моего существования.
– Надеюсь, ты не на Малфоя смотришь? – Спросил Хардин, становясь рядом. Я смутилась, отворачиваясь. Пэнси, поняв, что нужно выкручиваться, вступила с ним в диалог. Паркинсон всегда была предметом обожания старшего брата.
Я не помню, как я оказалась одна посреди платформы, но, увидев его в толпе, замерла, будто изваяние. И, как назло, парень меня заметил... Встретив таким же взглядом. Потом его одернул Люциус Малфой, – пугающий меня всю жизнь мужчина, – и однокурсник отвернулся, смешиваясь с толпой.
А после он сел рядом со мной в моем купе. Помню, будто это было вчера.
Я смотрела в окно на толкучку родителей, машущих своим детям в окно. Меня никогда никто не провожал. Тут дверь хлопнула, и я, подумал, что Гриффиндорцы добрались аж до этого угла, – именно Гриффиндорцы, потому что ученики моего факультета предпочитали держаться от них подальше и шли в конец поезда, – сказала: "Здесь занято", даже не поворачивая головы. Меня должны были узнать по черным волосам и привычной манере холодно разговаривать. За исключением одного человека, меня серьезно называли Принцессой Хартс. По сути, так и было – младшая и единственная дочь одного из двух могущественнейших и древних аристократических родов, известная всему волшебному миру внучка и наследница Великой Волшебницы Мэделин Гард — уникума, создательницы массы заклинаний, масса которых не найдены либо же не разгаданы до сих пор. Сосредоточение всеобщего обожания, красивая и умная – определённо, принцесса. Но помимо меня был ещё и мой "соперник" — так говорит все общество. Догадаться, что за род стоял наравне с моим, думаю, несложно. Малфои. Вообще, такие статусы дома Хартс и Малфой получили именно при битве их старейших предков. Досконально неизвестно, кто начал конфликт и кто кого в итоге убил, но это и стало причиной извечного конфликта. Хартс придерживались своей точки зрения – их предок был вызван Малфоем на бой, а после, сжульничав, Малфой убил его. Малфои же считали с точностью наоборот.
– Даже для меня? Мне казалось, я не намного ниже по статусу, Ваше Высочество. – Я вздрогнула, затаив дыхание.
Теперь повернуться не было возможности – тело будто окаменело.
– На последнем балу ты, если позволишь перейти с «вы», говоря откровенно, блистала. Я даже понял, почему тебя называют бриллиантом всей вашей семьи. Да что уж, бриллиантом всего мира.
– Нам, кажется, нельзя находиться рядом. – Проговорила я, увидев, каким взглядом посмотрел на меня Люциус по ту сторону стекла. Принца Малфоя, слава Мерлину, не было видно. Он, тоже увидев в окне отца, быстро пошёл по окинутому тенью краю купе и опустил шторку. Помещение опустилось в полумрак, но сработали настенные светильники. Теперь он сидел напротив.
– Прости. Я, видимо, задел твою гордость своим хамским появлением. – Усмехнулся блондин.
— Ни разу в жизни, Малфой, тебе не удастся задеть мою гордость, — в моей голове это звучало намного, намного тверже и увереннее.
— Ну же, принцесса Хартс, не будьте столь категоричны ко мне, жалкому идиоту, — он все ухмылялся.
Я все ещё смотрела в сторону уже зашторенного окна, не в силах повернуть голову.
— Ну же, Хартс, я уверен, ты уже давно все поняла. Не поверишь, ты сделала невозможное — нарушила мое невозмутимое существование. Кто же знал, что девочка, которой я должен сторониться, как огня, лишит меня сна и покоя. Ну посмотри же ты на меня, бестия. Давай. Хоть взглядом одари своего очередного поклонника.
Я старалась не реагировать, но желание распахнуть глаза с каждым словом становилось все явственнее и явственнее. Малфой признаётся мне? Что за бред сумасшедшего.
— И как же я так сглупил, не понимаю... Где свернул не туда? Ни разу в жизни я не потерпел ни от одной девушки отказа, а теперь сижу и умоляю показать своё кукольное личико сестру Хардина. Мерлин, ну повернись же ты!
Мозги уже кипели. Я медленно, будто через силу, развернула голову, смотря прямо на него. Нас разделял не только этот стол. Нас разделяло многолетняя, пламенная родовая вражда.
— Правда ведь, суккуб...
— Что?
— Совсем за сплетнями не следишь? Даже до меня, при всем моем наплевательском отношении ко всем, ещё давно дошёл слушок, что ты — дьявол в женском обличье. Змея-искусительница.
— Про меня?! — Я, не сдержавшись, прыснула. Драко, не удержавшись, засмеялся тоже.
— Ты слишком прекрасна для ангела, но чересчур невинна для дьявола.
— Ты и впрямь считаешь меня невинной? Да, Малфой, когда мне говорили, что ты идиот, я зря не поверила. Я та ещё грешница, к твоему сведению.
— Прямо-таки грешница? — Изогнул он бровь.
— Прямо-таки да.
— Тогда согреши со мной один раз. Чего тебе, одним грехом больше, одним меньше.
Я усмехнулась и закатила глаза. Эта поездка была чем-то волшебным. Чем-то волнующим. Никогда ещё я не чувствовала себя так комфортно. И с кем? С Малфоем! Но, должна признать, ни одна его шутка не смогла заставить меня сдержать смех, как бы я ни пыталась.
Особенно удивительно для меня было проявление заботы. Такое... пустяковое. Но мое сердце чуть не вырвалось из груди. Это было так примитивно: к вечеру стало холодать, а я в тонкой рубашке. Конечно, я не сказала, что мёрзну, но, глядя в окно, я поёжилась. К тому времени мы уже не болтали и не шутили, просто молча смотрели в окно. Иногда я, исподтишка глядя на него, ловила ответные взгляды на себе.
Неожиданно меня из прострации выдернуло прикосновенное — конечно, не прямое. Это однокурсник водрузил свой пиджак на мои плечи.
— Даже не смей возражать. Я, при всем своём хамстве, не позволю мёрзнуть самой старосте в моем присутствии.
— Ты удивительно тактичен сегодня, Малфой.
— Наоборот. Я ужасно нахален. Подсел к тебе, заставил заговорить, нагло признался в своей симпатии. Даже дерзнул заставить саму Элизабет Хартс смеяться.
— Спасибо.
