Странники

Том 2. Глава 32. Осадок багровых полей

Кронхилл показался душащей темницей без забавных острот Рэйдена. Леон даже не мог вспомнить, как они добрались до поместья. Последнее, что стояло перед глазами, это то, как Грехи уносили хладное тело даймона, а его самого Викери и Джоанна тащили под руки, пока он надрывался в безудержном матерном крике и просьбах отпустить его.

В траурном безмолвии Николь залечила раны друзей, напоила зачарованной водой, что ненадолго снимала оковы напряжения, и вместе с Викери удалилась. Понимала, что какой бы сильной ни была её магия, она не сможет заштопать раны на порванной душе.

Леон и Джоанна остались в малой гостиной одни. Бессфера поглядела на странника, что так и не поднял головы с момента их возвращения, и не спеша прошлась в другой конец комнаты. Разворошив угли в недавно зажжённом камине, она распахнула дверцы буфета, который служил Рэйдену кладовой для взятых из погреба бутылок, которые Джоанна, несмотря на все свои возмущения, никогда не возвращала обратно. Разворошив нагромождения полупустых склянок, бессфера вытащила ту, что получила в так называемое наследство – будь оно неладно! – и, выкрутив пробку штопором, протянула Леону. Тот поднял на неё покрасневшие глаза в молчаливом вопросе.

– Будь он с нами, поступил бы так же, – коротко произнесла она.

Ответ подействовал. Леон выхватил бутылку и прижал к губам, жадно глотая горькое обжигающее пойло. Ему хотелось напиться до такого состояния, чтобы наутро не вспомнить об этом дне, но понимал, что подобное невозможно. Такое не забывается. Поэтому он глоток за глотком вливал в себя виски, не останавливаясь, даже когда холодная струя стекала мимо губ по подбородку. Опустошив залпом треть бутылки, Леон всунул её в руки Джоанны.

Бессфера упала рядом на диван, стянула сапоги и, забросив их куда-то не глядя, тоже приникла к горлышку бутылки, пока та не опустела наполовину. Они не говорили, да и сказать было нечего. Дорогой им человек умер – это и так ясно, а выливать содержимое души неумелыми словами казалось неуважением. Джоанна положила голову на плечо Леона и тихо запела какую-то песню на высшей энрийской речи. Нежную, но такую грустную. Леон даже не пытался переводить, просто слушал, как размеренно бьётся сердце в такт её напева. Когда она закончила, он уже крутил в руках пустую бутылку. Конечно, он всячески избегал мыслей, но опьянённое состояние велело хранить глубокое задумчивое выражение лица, чтобы избежать ненужных расспросов, даже если Леон точно знал, что не услышит их от Джоанны.