Русский с ломаным французским

Седьмая глава

Тихое постукивание разбудило темноволосую героиню. Мягкий свет раннего солнца струился из окон, освещая лицо Мишель и давая ей увидеть силуэт человека, стоящего на балконе и пристально наблюдавшего за девушкой. Она встала и включила прикроватную лампочку. Лицо незнакомца показалось из мрака. Робко улыбаясь, Эрик Бернар подёргал ручку двери. Француженка ступила на балкон, плотно закрыв за собой дверь.
— Что ты тут делаешь?
—  Я пришел за тобой. Мы собирались уехать.
—  Все наши связи разрушились в прошлую ночь. Ты не понял этого?
У него дрожали руки и подрагивали коленки. Бернар упал на колени и, сложив руки, закрыл всё лицо. Он был слабым, когда из него выветрилась вся гадость. Он был слабым, когда не играл чужую роль. Он был слабым, когда открыл свою истинную сущность.
—  Твое прощение, Мишель, и я сделаю все, что только пожелаешь. Я смертельно зависим, и жизнь без дозы для меня не представляется возможным. Я не оправдываюсь, но я тот еще мудак.
—  Вон из моего дома,  —  бросила подруга, чувствуя, что ярость пронизывает все ее существо.
Взгляд Бернара был растерянным.
Пошатываясь, он встал на ноги и соскочил с балкона.
Через минуту француженка прыгнула в машину с одним маленьким рюкзачком.
—  Подвезешь меня до Шомона, и расстанемся навсегда. И не смей больше принимать наркотики в моем присутствии, в следующий раз я вызову фликов* и сдам тебя.

Лицо девушки было бледным. Это решение далось ей нелегко. Она не смотрела на юношу.
—  Я знал, что ты вернешься.
Сильно размахнувшись, Мишель влепила Эрику пощечину.
—  Ты должен мне. Это самое малое, что ты можешь сделать. Не смей прикасаться ко мне, не думай, что у тебя есть шанс остаться моим другом, или можешь болтать со мной, словно ничего не случилось. Тот след, что ты оставил на моей шее, исчезнет, но в моей душе —  никогда. Я никогда ничего не забываю. Ты знаешь, —  выговорив гневную речь, Рансье отвернулась к окну и вставила в уши наушники. В разум медленно текли сонаты Бетховена.
***
Чьи-то мохнатые лапки щекотали руку героини, пробираясь выше к локтю. Мишель открыла глаза. По ней полз маленький паучок. Аккуратно смахнув наглое создание, Рансье огляделась. Водительское кресло пустовало. Машина заперта снаружи. По стеклам барабанил дождь, и в плену капель на француженку надвигалась что-то темное. Эрик, одной рукой прикрывшись газетой, а другой держа пакет, бежал к автомобилю.
—  Я подумал, что ты проголодаешься,  — сказал он, запрыгивая в машину.
—  Очень мило с твоей стороны, —  саркастически ответила девушка, выхватывая у него пакет с едой.
—  Я взял "Несуаз" с тунцом, твой любимый. Помню, как ты...
—  Если не заткнешься, я выйду из машины.
Бернар поднял руки, сдаваясь. Спустя несколько минут молодые люди тронулись в путь.
—  Ты не могла бы позвонить в мотель? Номер в бардачке, надо забронировать два номера.
—  Мы уже близко?
—  Три часа и мы на месте. Переночуем, и уже через два часа будем в Шомоне.
Девушка всегда читала эмоции старого друга всего лишь по его взгляду. Этот раз не был исключением. Эрик очень сильно нервничал. Слова его были отрывисты и еле слышны. Глаза бегали в каком-то лихорадочном безумии. Тонкие губы Бернара были в постоянном давлении его зубов, а костяшки пальцев побелели. Руль он буквально норовился оторвать.
—  У тебя ломка?
Юноша рвано выдохнул, делая резкий поворот на обочину.
Не говоря друг другу ни слова, бывшие друзья поменялись местами: Мишель села на водительское кресло, а Бернар на заднее.
—  Ты же только недавно принимал,  —  хмурясь и въезжая в общий поток машин на автостраде, заметила Рансье.
—  Я сижу на героине, от травы не бывает ломки.
—  О, Господи! Что еще мне нужно знать о тебе? —  Воскликнула француженка, не зная как совладать с эмоциями, бушевавшими внутри.
—  Больше ничего, —  ответил юноша тихо.
Сирота часто, насколько позволяла дорога, поглядывала на Бернара.
Ему было плохо. Очень плохо. И сколько гадостей он ей не сделал, она жалела его. Именно сейчас. Эрик Бернар, сидящий на заднем сиденье автомобиля, который вела она, живо напомнил ей детство. Высокий, нескладный, худощавый мальчик с серыми глазами утешает ее после потасовки со старшеклассниками, говоря ей совсем несуразные, глупые, наивные вещи. Девочка в его объятиях, успокоившись и слабо улыбаясь, целует парнишку в разбитую щеку.
«Спасибо»  —  шепчет она едва слышно. Он краснеет. Сам не замечает, как плечи расправляются, чувствует силу, которая зарождается где-то внутри. В грудной клетке.
Мальчик становится мужчиной.
Дура. Она должна была заметить это немое преклонение. Он страдал. Словами не описать как сильно. А она молча смотрела. Может быть и замечала, но всегда находила отговорки. Это же просто не могло быть всерьез!
Нет! Она не должна себе этого позволить. Нельзя жалеть его. Он сделал ей очень больно. А тому, кого любят, никогда не причинят боль намеренно. Иначе это не любовь.
Наивно...
Глупо...
По-детски...
Она не простит его. Нет.
—  Приехали. Вылезай.
Машина припарковалась у серого грязного мотеля, где обычно останавливаются дальнобойщики и те, кто любит развлекаться с ночными бабочками. Здесь было необычайно пустынно. Облупившаяся штукатурка, тонкие трещинки, рассыпанные по всей площади этого сомнительного жилья, заросли, плотно растущие на переднем плане  —  все это представляло жалкое зрелище.
—  Ты просил забронировать меня номер в этом... - Мишель запинается, не зная, как назвать это место.  — В этой дыре..?
—  Тебе лучше не знать, почему я попросил тебя это, какой бы странной и глупой не казалась просьба,  —  отрезает он.
— Отлично, —  бросает она, выходит и со всей силы захлопывает дверь автомобиля, буквально физически ощущая, как скрипят зубы юноши от этой выходки.
Самым быстрым шагом Рансье удаляется совершенно в другом направлении от мотеля.
—  Куда ты? —  кричит Бернар.
—  Я надеюсь, что тебя застрелят в этом чертовом борделе, когда ты будешь обменивать пистолет, который украл у Романова на очередную дозу,  —  отвечает француженка так же громко, не заботясь о том, что ее могут услышать.
Смех Эрика долетает до нее мгновенно.
—  Не гуляй долго одна. Тут неблагополучный район. Я буду в 106 номере.
—  Иди к черту.
Мишель сжала кулачки и яростно пнула камень. Отчаяние накатывало с новой силой, сметая все на своем пути.
Жизнь катится к чертям, и она не собирается этому препятствовать.

_______________________________________
*флик - прозвище полицейских во Франции

_______________________________________
Ваша звездочка и комментарий будут достойной наградой за мои старания. Заранее благодарю.