Don't touch me.

Part 32. Возбуждение.

      — Чонгук? — Чимин заглядывает на кухню и оказывается тут же обхвачен тёплым кольцом рук. — Что ты здесь делаешь?

— Живу? — Чонгук смеётся и чувствует лёгкий толчок в бок, но в ответ только обнимает крепче.

— Ты должен быть на учёбе. Почему ты здесь?

— Считай, что это бунт.

— И с каких пор ты решил прогуливать?

— С сегодняшних, да и я всего один день.

— Ты невыносим. — Чимин вздыхает и обвивает руками шею, совершенно не радуясь решению Чона. Но это, в принципе, решать не ему, а Чонгук потом поймёт, наверное, когда снова засядет за учебники и будет зубрить материал.

— Придётся терпеть, — Чонгук хмыкает и подхватывает Пака, усаживая на тумбу и опираясь руками по бокам, довольно улыбаясь. Чимин на это только вздыхает, упирается ладошками в плечи и смотрит укоризненно. — Ты так не рад тому, что я дома?

— Я беспокоюсь о твоей успеваемости. — Чимин вздрагивает, стоит Чону прижаться губами к шее, и судорожно выдыхает, сжимая ткань пальчиками сильнее. А ещё надеется, что его голос не дрожит. — Тебе остался ещё один курс в следующем году и всё. Что будешь делать, если отчислят?

— Не отчислят, не беспокойся. Староста прикроет, я договорился. — Чонгук говорит негромко, обдавая своим дыханием мягкую кожу, и снова увлекается, скользя поцелуями ниже и делая их всё более ощутимыми.

Чонгуку хочется наставить кучу меток, алеющих засосов, кричащих о большем между ними. Ему хочется, чтобы Мин смотрел на них и проводил пальцами, храня в себе воспоминания о каждом. Ему хочется, чтобы Пак их ждал, любил получать и не глушил в себе нарастающие ощущения. Пака хочется зацеловать всего, и когда-нибудь Чону это удастся.

Чимин всё меньше начинает этих поцелуев смущаться и всё больше ловит от них удовольствие. Он подставляется под ласки, откидывает голову и прикрывает глаза, с каждым разом чувствуя узел внизу живота ощутимее, твёрже и больше в размерах. Чимин знает, что это обычное возбуждение, и немного боязливо, но постепенно даёт ему своим телом завладеть.

Чону всё время хочется чуть больше, чем было в прошлый раз, отчего он не удерживает себя и, скользнув рукой по бедру Пака, поднимается дорожкой поцелуев выше, захватывая в плен мочку уха и принимаясь с ней играться языком. Чимин от такого сдавленно стонет, сжимая ткань до хруста между пальцами и зажмуривая глаза. А Чона с, наконец, сорвавшимся стоном с пухлых губ, накрывает с новой силой, разгоняя разряды пьянящего возбуждения пробежаться по венам.

Чимин инстинктивно льнёт к нему ближе, прогибается в спине, стоит горячей ладошке пройтись по позвоночнику, и путает пальцы с чёрными волосами, кусая пухлые губы и шумно дыша. Чонгук издевается, дует на мокрую кожу, заставляя ежиться от пробежавшихся мурашек, и захватывает полюбившуюся мочку снова в плен, оттягивая и вновь, будто извиняясь, посасывая. Чимин тихо стонет, затыкая рот себе рукой, и чувствует укус в шею от Чона, явно недовольного тем, что Пак глушит себя.

И как бы им не нравилось всё происходящее, Чонгук помнит, что палку перегибать не стоит, а собственное возбуждение начинает мешать и требовать внимания. Чонгук отстраняется, напоследок всё же оставив наливающуюся метку на мягкой коже, и нехотя отцепляет от себя чужие руки, видя непонимание в чужих глазах.

— Твои стоны и вздохи слишком возбуждающие, Мини, — Чонгук хмыкает и аккуратно убирает выбившиеся прядки, возвращая взгляд. — Меня надолго не хватит, а вредить тебе я не хочу. Решим, что будем делать сегодня чуть позже, когда я вернусь из душа.

Чон подмигивает и, поцеловав Мина в ладошку, отодвигается окончательно, разворачиваясь и направляясь к ванне. Чимин судорожно втягивает носом воздух и чувствует лёгкое смущение. То, что он возбуждает Гука, внезапно приятно, но видеть это своими глазами немного неловко. Чимин, возможно, легко возбудился бы и сам, если бы дал себе расслабиться окончательно, но он продолжает цепляться за рамки.

Чимин спрыгивает с тумбы и зарывается рукой в собственные волосы, нервно выдыхая и направляясь в комнату. Ему немного не по себе, но вскоре это должно пройти. Наверное...