Маргарита Розенберг никогда не боялась смерти. Но быть убитой - вполне.
Рита не думала, что череда смертей близких приведёт к её собственной. Она не ощущает ничего, кроме безумного желания отыскать правду, раскрыть тайну, которая не даёт жить уже до...
Oops! Bu görüntü içerik kurallarımıza uymuyor. Yayımlamaya devam etmek için görüntüyü kaldırmayı ya da başka bir görüntü yüklemeyi deneyin.
Рита проснулась рано, и первым делом бросилась к зеркалу, внимательно осматривая своё лицо. Под глазами были отёки, на лбу краснела запёкшаяся кровь от глубокой царапины, губы пересохли, да и в целом девушка выглядела вымученной и усталой.
Значит, всё, что она видела вчера, было ложью. Выдумкой разбушевавшейся фантазии, сводившей её с ума, пожирающей её разум медленно и беспощадно, выпивая рассудок капля за каплей. А если всё до этого тоже было выдумкой? Неужели всё это время Камилла только мерещилась ей? Вдруг Камилла была плодом воспалённого сознания, галлюцинацией, появившейся на фоне гиперфиксации на её личности?
Но что насчёт телефонного звонка? Он остался последним аргументом, который мог доказать, что Рита находилась в здравом уме... Насколько её состояние можно было считать таковым, конечно. Но если не было и его? Вдруг всё происходящее — ложь? Может, сейчас она находится в коме или просто спит? Тогда судьба сыграла поистине дьявольскую шутку и хорошенько поиздевалась над Ритой. Девушка чувствовала, как её мозг плавится под натиском чувств и жестоких событий. Маргарита не хотела признавать, но всё происходящее она принимала слишком близко к сердцу. Даже если младшая Розенберг выглядела холодной и отрешённой, она страшно переживала. Что-то тревожное поселилось внутри пятнадцать лет назад, что-то, перевернувшее мир Риты с ног на голову. И прятать шквал эмоций внутри, создавая амплуа своенравной и хладнокровной карьеристки, с каждым годом становилось всё тяжелее, и сейчас пожар внутри достиг своего пика, норовя выплеснуться наружу.
Иногда Рита осознавала, что будь её тело храмом, как говорят консервативные старики и старушки, брезгливо фыркая на подростков с пирсингом и татуировками, то её храм — заброшенная полуразрушенная церковь на забытом кладбище посреди леса. Её тело выглядело здоровым и красивым, но она разлагалась морально и представляла из себя нечто, похожее на призрак Камиллы.
