Маргарита Розенберг никогда не боялась смерти. Но быть убитой - вполне.
Рита не думала, что череда смертей близких приведёт к её собственной. Она не ощущает ничего, кроме безумного желания отыскать правду, раскрыть тайну, которая не даёт жить уже до...
Oops! This image does not follow our content guidelines. To continue publishing, please remove it or upload a different image.
— Оставь девушку и вали отсюда, — Рита с трудом узнала голос Артура Филипповского, и удивлённо распахнула глаза. Нападавший на неё оказался пьяницей с засаленными волосами, в грязной помятой одежде, провонявшей потом, а у него самого из приоткрытого рта торчали ряды пожелтевших подгнивавших зубов и шёл удушливый запах перегара.
— Шёл бы ты отсюда, парень, — рука соскользнула с бедра Риты, и мужчина достал из кармана заточку, пытаясь понять, на кого её направить. В конечном итоге лезвие упёрлось Маргарите под рёбра, и та задержала дыхание, боясь даже пошевелиться. — Красотка расслабится и получит удовольствие, а не уйдёшь — прирежу обоих.
— Пожалей тех, кто будет отскребать твои мозги от асфальта, — юноша осклабился, и чёрные глаза, напоминавшие в темноте пустые впадины на белой маске, сверкнули холодным блеском. Артур отодвинул полу пиджака, выхватывая пистолет. Всё произошло за долю секунды, и Филипповский уже стоял рядом. Ни страха, ни ярости не было на лице Артура. Слепая решимость и пустой, безжизненный взгляд из пустых глазниц, неотрывно следующий за взглядом пьяницы. Цепкие пальцы, вцепившиеся в пистолет. Спутавшиеся смольные волосы, разметавшиеся по плечам. Пара бурых пятен, черневших на рубашке. Кажется, кровь. Вот только его или чужая?
— Не такая она и красотка, — мужчина скривился и поднялся, а затем улетел в сторону от чёткого удара в челюсть.
— Проваливай, — Филипповский потерял интерес к незадачливому насильнику и протянул руку Рите, легко поднимая её на ноги. Пьяница уже скрылся за поворотом, и Артур расслабился, убирая пистолет в кобуру.
Рита хотела поблагодарить — и не смогла. На красивом лице молодого художника отражалось нечто страшное и уродливое. Смертельная усталость и безразмерная жестокость, пустота и холод. Знакомый ей молодой художник сейчас казался чужим.
