Гукюн

У моего отчаяния твое лицо

Гуук стоит пару минут на террасе, прислонившись к колонне, наблюдает за двоими посередине вымытого слугами белого мраморного двора. На блестящем мраморе отражаются блики фонарей, создающих иллюзию покоя, ночной воздух пахнет свежескошенной травой, тёплый ветерок доносит до Гуука запах благовоний, которые жгут в курильницах гарема, но альфа всё равно различает пока ещё лёгкий запах крови. Чимин на коленях, Намджун, вроде, твёрдо стоит на ногах, но если замахнётся, то тоже будет на коленях. Гуук в этом не сомневается, ведь даже сейчас, лихорадочно думая, что предпринять, как спасти своего друга от роковой ошибки, он сам сердцем рядом с Юнги, которого приказал запереть. У Намджуна такой же омега, только он настолько ослеплён яростью, обидой, а самое главное — своей болью, которую даже отсюда видно, что совершает ошибку за ошибкой. Боль Намджуна в нём не уменьшается, его самого она полностью под свой контроль взяла, в каждый уголочек души пробралась, оккупировала, а теперь за края переливается. Она раздувается в его груди и, ломая рёбра, наружу просится, выбирается, ползёт к омеге с золотыми волосами, на него ложится, того, кто своим ярким светом ослеплял, в сутулую, придавленную к земле бездушную оболочку превращает. На Чимина даже смотреть невозможно — Гуук замахивается мечом в бою, но в угасающих глазах противника, голова которого под ноги коня катится, он всё равно, пусть и крохотное, желание жить видит, в этих же глазах штиль, над этим морем даже птицы не летают.

— Намджун, — останавливается в трёх шагах от них Гуук, на омегу не смотрит. — До того, как ты его накажешь, мне нужно задать ему пару вопросов, ведь он провёл сутки у Сокджина. Вдруг что-то полезное узнаю. А ты пока сходи к парням у стены, говорят, на границах опять видели наёмников.

— Завтра, — шипит Намджун, даже не поворачиваясь к Гууку. — Мы договорились днём, что наёмниками я займусь завтра.

— Намджун, — сурово повторяет Гуук.

— Гуук, — растягивая его имя, поворачивает к нему обезображенное гневом лицо альфа.

— Проверь для меня. Хочу быть спокойным.

Намджун пару секунд смотрит на него, раздумывая, а потом нехотя опускает меч и, выплюнув «как скажешь», идёт к конюшне. Идёт, пинает камушки, сжимает пальцами вроде бы рукоять, но дойдя до конюшни, поднимает к лицу липкую красную ладонь и понимает, что держался за клинок и не заметил. Он не зол на Гуука, даже не раздражён, напротив, стоило отойти от омеги, как пелена ярости спала с глаз и дышать стало куда легче.