Агрессия

ГЛАВА СЕДЬМАЯ. Предложение

Почему жизнь — это так сложно? Все настолько непонятное, запутанное. А если бы мы жили без этих сложностей... Что было бы тогда? Думаю, мы, люди, устали бы от этого. Тайны хоть немного делают нашу повседневность интереснее.

Я сидела на полу, рядом с окном, и думала. Думала долго. Смотрела на дорогу, людей, вдаль — на высотки и в окна магазинов. Нью-Йорк никогда не спит. Со своим бешенным ритмом, невероятной атмосферой и вечным шумом он похож на девушку, которая утром работает, а вечером, скидывая с себя белоснежную блузку и черную юбку-карандаш, надевает короткое черное платье, и идет в ночной клуб.

Буду вечно благодарна Акристи за то, что она подарила мне этот шанс — побывать в Нью-Йорке, жить здесь и работать.

***

— У меня есть для тебя предложение!

Я, уснувшая только в три утра, встретила звонок Акристи с долгим зевком, но резко взбодрилась, поняв, что мы говорим в первые за долгое время.

— Какое?

Наливаясь в белоснежную кружку с голубым и золотым узорами, часть воды пролилась на стол. Я тяжело вздохнула, все еще мечтавшая о продолжение сна, и вытерла потрепанной тряпкой стол. Кружка быстро перекачивала ко мне в руки, и я в какой раз обратила внимание на красивое сочетание голубого и золотого цветов. Голубой смотрелся поистине красивым в сочетание с золотым.

— Я подумала, что тебя надо раскрутить. Если быть точнее, не совсем я, а Джо... Мистер Джордан лично поговорил со мной и сказал, что ты хороший журналист, только совсем не популярный. Ему нужны люди с миллионной аудиторией в социальных сетях.

Я напряглась. В моем аккаунте было двести подписчиков и то все — мои друзья. Не хочется потерять работу из-за такого.

— И что ты хочешь предложить?

— У меня есть подруга, работающая фотографом. Изабелла Оникей, слышала?

— Конечно! — я удивленно остановила руку с кружкой, так и не донеся ее до рта.

— Я поговорила с ней, и она не против провести фотосессию. Ты сможешь выложить красивые фотографии, а она — получить от меня небольшую рекламу. Перспективы для обеих.

— А что потом? Я не умею вести профиль, я всего лишь журналист-неудачник.

— Хороший журналист, не неудачник, — поправила меня Акристи. Я почувствовала в ее голосе улыбку. — Потом я и тебе сделаю рекламу. Когда наберется десять тысяч, приглашу в утренний эфир на радио.

— Акристи, стой. У тебя все так легко. Сделаем несколько фоточек, на меня подпишется такое же количество людей, какое составляло в соседнем городе рядом с моим родным... Такого не бывает, надо работать — долго и мучительно. Я не стану популярной так быстро. За все надо платить!

— Ты говорила, что пишешь книгу, — перебила меня Акристи.

— Это было давно, — я, недовольная, что меня перебили, сделала глоток горячего чая. — Я уже не пишу.

— Если ты продолжишь, то мы сможем хорошо пропиарить тебя... А это вариант! — вскрикнула девушка.

— Нет, не вариант! — я угрюмо уставилась в чашку. — Книги пишутся не для пиара, а для души. У меня нет настроения, нет идей, нет вдохновения... Я не хочу.

Акристи по ту сторону телефона тяжело вздохнула, пробурчав что-то невнятное, а я села на диван. Она не понимает, не знает, что такое — писать книгу. Это тяжелый труд, который опустошает тебя изнутри.

Всегда завидовала (белой завистью, несомненно) людям, которые отдают часть души своим произведениям. Я так могла, но боялась, что моя и так пустая душа опустеет еще больше.

— Ладно, хорошо, не хочешь — не надо, — сдалась Акристи через какое-то время. — Завтра в семь утра в Центральном парке.

Девушка отключилась, не дав мне возможности все обдумать.

Может, стоит упасть в речку и отправиться в путешествие жизни по течению, а не придумывать что-то, пытаясь остановиться?