Только силуэт Мая скрылся за дверью, забрав с собой последний тёплый лучик света, Флоренс повернулся ко мне:
– Ты точно не боишься? – он лёгким движением стянул шёлковый платок с шеи.
– Ничуть, – ответила я и попыталась придать голосу беззаботности и насмешки: – А мне есть, чего бояться?
Флоренс улыбнулся так, как умеет только он. Немного по-детски, немного по-кошачьи. Но оставил вопрос без ответа. Он обошёл меня со спины, и я почувствовала, как нежная, невесомая ткань опустилась на глаза. Впервые он подошёл так близко, что можно было ощутить тяжёлый, пьянящий аромат цветов, исходящий от него. Как сильно он отличался от свежего горьковатого аромата Мая...
– Не туго? – его бархатистый голос вывел меня из раздумий.
– Нет.
Я не видела, но мне показалось, что Флоренс кивнул. Затем ощутила, как тонкие прохладные пальцы аккуратно, но уверено и крепко оплели мою ладонь. Мы зашагали по хрустящему гравию.
Пахло сыростью после дождя, кое-где с мокрых ветвей падали оставшиеся капли. Флоренс шёл размеренно, но не очень быстро. Он следил за тем, чтобы я продвигалась спокойно и не налетала на препятствия, то направляя рукой, то предостерегая. Мы почти не говорили, так как оба были сосредоточены на дороге, и я чувствовала необходимость что-то ему сказать. Хотя бы расспросить о семейном склепе и тех, кто в нём похоронен, хотя бы поинтересоваться о неожиданном подарке и его отношении к Маю. Но стоило ли? Тишина пугала. Флоренс пугал.
Пугал до дрожи, до исступления. Увиденная накануне сцена, тайком подсмотренная мной со стороны, в которой ещё недавно живописное место тонуло в брызгах крови, не давала покоя. Вот он передо мной, такой галантный и внимательный, может в одночасье обернуться зверем. И я не могу предсказать, когда наступит этот момент. Поэтому я напряжена, всегда в ожидании нападения.
С завязанными глазами я стала уязвимее. Утрата функции одного из органов чувств тревожила, заставляла другие работать на максимум. Слух улавливал малейшие шорохи: тут кто-то из нас пнул носом ботинка камень, и он покатился со стуком куда-то вперёд; тут хрустнула сухая ветка. Кожные и мышечные рецепторы реагировали на изменение давления, с которым Флоренс сжимал ладонь. Сжал сильнее – по спине пробежал холодок, ослабил хватку – включился ориентировочный рефлекс: что он задумал?
CITEȘTI
Озарённый Солнцем. Поцелованный Луной.
Ficțiune generală«Опиумные поля» - Один - хранитель маковых полей, принц, которого боятся по факту его существования. Второй - добрый лекарь, к которому тянутся бедные несчастные души. Они живут в моих снах и не дают покоя. Говорит ли это о том, какую роль играю я д...
