Рассвет наступал мучительно медленно, и казалось, ночи не было предела. Мы не сомкнули глаз ни на минуту, Май крепко держал меня, я сидела, уткнувшись ему в шею. В основном, мы молчали. Иногда переговаривались пустыми, ничего не значащими фразами. Я хотела отвлечься, порывалась пойти куда-то, но не вставала, боясь выйти из безопасной комнаты. Просто ёрзала на месте. Сердце не успокаивалось, стучало с перебоями, проваливалось. Тошнило.
Май казался спокойным. Правильно, должно быть. Таким должен быть врач: уверенным, источающим спокойствие в любой ситуации, даже самой страшной и безнадёжной. Но он был не только врачом, но и моим близким человеком, потому я переживала. Что же сейчас у него на душе? О чём он думает?
Лишь забрезжило солнце на горизонте, лишь заслышалось сонное пение птиц, стало немного легче, и сон навалился разом. Но тревожное забытье продлилось недолго. Всё мучили ужасающие видения, в которых Флоренс выглядел куда страшнее, чем было в реальности. Или я всё напридумывала? Сон смешался с действительностью? Он был не то что бледным – сине-фиолетовым. Закатывал глаза, хрипел. Его лицо отекало, раздувалось. К концу он больше походил на утопленника, проведшего под водой с неделю. Невозможно было различить прежние тонкие черты аристократа за дряблой кожей, пожелтевшими глазами.
А Май так и не уснул. Свернувшись, сидел на подоконнике и смотрел куда-то вдаль. Я обняла его крепко. Он казался необычайно хрупким и зыбким в этот момент, точно я могла его вот-вот потерять. Но он был рядом.
– Что насчёт Женевьевы? Что решила? – спросил он отстранённо. Я знала: его этот вопрос мучал беспрестанно.
– Я уже сказала. Я ни при каких условиях не смогу его убить. И содействовать Женевьеве не собираюсь. Наверное, она в чём-то права. Нам нужно как-то освободиться от всего, что не даёт нам возможности быть самими собой. Но, может, есть иной способ? Пока не поздно его найти. Смерть – не выход.
– И убийство – не решение, – прошептал Май.
При этом я не могла бездействовать, поэтому мы направились ко дворцу, к тому самому дубу для сообщений. Шли пешком, оттягивая момент принятия окончательного решения. Держались за руки и делали вид, будто у нас всё под контролем и жизнь не летит к чёрту.
С самого утра я продолжала прогонять в голове содержание предсмертной записки. Прочтя её, мы не обмолвились ни словом, посчитав, видимо, что содержание её чересчур интимно. Переглянулись. В эту секунду перед глазами пронеслись недавние воспоминания: волнующиеся маки, губы Флоренса. Я продолжала винить себя за этот поцелуй, даже несмотря на то, что это было против моей воли. Но я и не думала поднимать эту тему – не хотела огорчать Мая и давать повод сомневаться в моей преданности ему.
YOU ARE READING
Озарённый Солнцем. Поцелованный Луной.
General Fiction«Опиумные поля» - Один - хранитель маковых полей, принц, которого боятся по факту его существования. Второй - добрый лекарь, к которому тянутся бедные несчастные души. Они живут в моих снах и не дают покоя. Говорит ли это о том, какую роль играю я д...
