В объятиях ангела

Глава 39. Песня.

Зиан тупился огромными искрящимися глазами на отражающееся в них белые очертания небожителя, освещённые ярким золотым огнём от растянувшихся фигур на полу. Сейчас бездвижное лицо принца даже немного пугало его: болезненно-бледная кожа, мёртвые пустые глаза, иссохшие губы и застывшее выражение обыкновенной безчувственности. Из которого всё же сочилась проглядывающая удерживаемая печаль.
"Бэй, - с горечью думал юноша, - сейчас я бы сделал всё возможное, чтобы узнать, какие тревоги снедают тебя изнутри. Но ты никогда не скажешь мне об этом"...
- Зиан, - оборвал гробовую тишину низкий бархатистый голос Бэя, - сколько уже мы здесь?
Зиан отвёл от него прояснившийся взгляд и чуть поёрзал, принимая более удобное положение и сгибая вытянутые длинные ноги в позу лотоса, укладывая тело принца на них, как покрывало. И, подумать только, Зиан уже сознательно приготовился к тому, чтобы не препятствовать благопристойному Бэю выйти из обвивших его рук, когда Бэй только лишь малость повернулся в его сторону, склонив голову и уставившись в пустоту. Зиан, явно не ожидавший такого поворота событий, тут же встряхнул головой и процедил:
- Ээ... Мы здесь... Примерно пару дней. Думаю, сейчас уже вечер.
Бэй чуть слышно вздохнул и пристроил руки на своей груди. И как только Зиан не умер тут от скуки и голода, дожидаясь, пока Бэй удосужится очнуться? Всё же было крайне низким и странным, что адепты благочестивого клана Жемчужина в облаках вот так просто бросили их на произвол судьбы...
Так беспечно и самодостаточно устроился он на Зиане. У Зиана так и вырывался вопрос по типу: "Уважаемый Наследный принц Царства небожителей, вас ничего случаем не смущает?" или "Ваше многоуважаемое императорское Высочество, вам вообще по кайфу, да?"...
Но Зиан лишь легко улыбнулся, краем глаза созерцая это трогательное зрелище.
Вдруг голову посетила совершеннейше гениальная идея. Он вспомнил, как в детстве Бэй учил его заклинательству. И среди всех заклинаний была обретённая потом и кровью возможность проникновения в чужие мысли. Пусть на короткое время, но всё-таки это чуть приободрило юношу.
Восхитившись собственной гениальности, он всё же немного засомневался. Наверное, в том, что боялся познать то, что прежде, вероятнее всего, не знал никто. О чём это думает сам Небесный принц?...
Сам Бэй абсолютно беспрепятственно мог пройти в разум другого, но считал это чем-то сверх рамок приличия и делал это лишь однажды. Лишь однажды он проникнул в мысли легко порхающей бабочки, чтобы узнать, что она испытывает, когда осуществляет свой трепетно-радостный полёт. Пусть это было ничтожно жалкое и маленькое существо, всё же энергии потребовалось тогда равно столько же, сколько и на любого другого.
Зиан начал вспоминать, что же нужно сделать для того, чтобы стать телепатом. Поразмыслив и мельком вспомнив, он стал с усилием выталкивать в низ живота все огорчения, сожаления, раздумья, жалости, неведения. Внезапно Бэй оборвал нить этого занятного действа, происходящего внутри Зиана, и спросил кое-что до невозможности неловкое, но в то же время до ужаса умилительное:
- Зиан, спой для меня. Пожалуйста.
Зиан на миг замер и бесшумно отпустил все вышеописанные чувства из себя, облегчённо, но настороженно выдохнув.
- Что тебе спеть?
Бэй уже раскрыл рот, но запнулся, не придумав, что сказать. Зиан мысленно малость огорчился своему несвершившемуся плану, но решил обязательно повторить его позже. Он прижал к себе холодного, но, кажется, чуть-чуть знобившего принца. Он встрепенулся:
- Бэй, тебе холодно?!
Воистину, это было крайне трудно представить. В любом случае, как бы холодно не было Бэю, он бы никогда не сказал об этом. Или же бы попросту не обращал на это внимания. Теперь же худое тело предательски выдавал из себя лёгкую дрожь.
Зиан ещё теснее обнял его и положил голову ему на лоб. Он был холодным, но ощутимо теплее обячного. Что было отнюдь не хорошо. Зиан потянулся и поднял с пола свои атласные сливовые одежды и завернул Бэя в них. Так бережно и нежно, как ласкающая мать, отдававшая всю любовь своему чаду. Но лицо Зиана было вполне серьёзным, обеспокоенным и паниковавшим. Ещё больнее грудь сжимала мысль о том, кто же был истинным виновником такого жалкого состояния императорского сына.
Зиан укутал Бэя и вновь запустил его в кольцо своих рук. Которые, впрочем-то, не отличались особой привычной теплотой. Что было весьма странно, ведь это как-никак Огненное ущелье - название говорит само за себя. За стеной, снаружи, течёт тихая (что тоже вводило в ступор) огненная река Сгоревших душ. А рядом с юношами распластались фигуры, словно вытушеванные из жаркого пламени. И Зиан не понимал, почему Бэя знобило и лихорадило. И сам не понимал, от чего лихорадит его самого.
Бэй проговорил так тихо и даже сонно:
- Спой мне. Что-нибудь. Прошу.
Зиан начал думать, что бы такого спеть. Ясно, что в данной ситуации нужно что-то более успокаивающее, лиричное, нежное. Его как осенило, и он заявил:
- Хорошо, я спою тебе. У меня есть одна песня, и я спою её, если я не забыл её.
Бэй легонько кивнул и расслабил голову, опустив на согнутый локоть Зиана. Что весьма озадачило последнего, ведь некогда гордый принц не позволил бы даже прикасаться к себе без причины. А тут он позволяет себе столь разнузданное для его хрустально чистого сознания поведение.
Зиан опустил светившийся взгляд на Бэя. Тот смежил веки и откинул рельефную чистую шею с недвижным острым кадыком. Чёрные волосы аккуратно раскидались по руке придерживающего его заклинателя, одетого в одну лишь тонкую нижнюю рубашку. Уголки его губ счастливо потянулись наверх, а краешки глаз порозовели. Он вобрал в живот воздуха и протяжно потянул, не сводя глаз с принца:
- Слышу... Завывание ветра.
Вижу... Алые пятна рассвета.
Вновь я... Иду по следам твоим,
Снова... Вдвоём мы летим.
Ночь холодна, как острое лезвие,
Оно так невинно, но кровь наша кипит.
И ею написана наша поэма,
Твоя рука в моей, но дрожит...
Он замолкнул на мгновение, всматриваясь в тихо дышашего  Бэя. Пусть тот не говорил ни слова и не подавал виду, но Зиан прекрасно знал, что тот вслушивается в каждое его слово. В этот мелодичный высокий голос, как у голосистого соловья, что некогда прилетал по утрам к Бэю под окно комнаты в Небесных волнах и заливисто напевал.
Зиан растянулся в детской улыбке и продолжил:
-... Луна так блестит, словно лёд,
Но с рассветом снова растает.
А эта легенда пусть вечно живёт,
В сердцах, словно огонь, запылает...
Он оборвался, забыв припев.
И как бы он ни вдумывался - ничего не шло на ум. Но вдруг тишину нарушил ровный голос Бэя, который был ниже и монотоннее, чем у Зиана. Не открывая глаз, он запел:
-... Я буду хранить тебя в сердце вечно,
Словно хрупкий и нежный цветок~.
И пусть сейчас душа твоя беспечна,
Ты никогда не будешь одинок~...
По спине Зиана яростно побежали нежданные мурашки. Этот голос... Был такой... Ровный, приятный. Не хотелось выпускать его из головы. Хотелось слышать вновь и вновь, неустанно и беспрерывно.
Голову словно зажгли пламенем воспоминаний, как свечку. В мозг сами полезли знакомые слова, потоком срывающиеся с уст в унисон с Бэем, который медленно разлепил веки и приподнял голову:
-... По щекам снова бегают слёзы,
Так же, как наши сердца по ветру,
В мы с тобой стоим на утёсе
И идём навстречу рассвету.
Нет никого счастливее нас,
И мы вместе летим по звёздному небу.
Рассвет уже близко - так о чём сожалеть?
Слышу сердца твоего тихий трепет...
Бэй, не моргая, смотрел на невидимое лицо Зиана. А тот сверху вниз восхищённо всматривался в его заметно улучшавшееся выражение. По-прежнему сохранявшее непроницаемость, но с проблёскивающей воодушевлённостью.
- Луна так блестит, словно лёд,
Но с рассветом снова растает.
А эта легенда пусть вечно живёт,
В сердцах, словно огонь, запылает...
Их голоса - низкий и высокий - сливались в непередаваемую единую мелодию, отдаваясь громким эхом в глубокой пещере. И даже музыка была бы лишней здесь. Только двое переплетавшихся голоса, ровно текущих в неизвестном направлении, подобно журчащему звонкому ручейку.
Они допели припев, ни разу не запнувшись и ни разу не сбившись с ритма. Казалось бы, сейчас они вдвоём создали единое целое. И голосом, и телом, и взглядами, и аурой. Всем. Но потом одинаково замолкли.
- Бэй, я не помню дальше.
Бэй кивнул, опуская голову обратно.
- Я пока тоже.
Зиан почесал затылок и спросил:
- Откуда эта песня? Я удивился, что и ты её знаешь.
Бэй чуть посерьезнел:
- Ты действительно не помнишь?...
Этот голос был малость осуждающим, но разочарованным и угрюмым. Зиан интенсивно замотал головой и начал оправдываться, сделав максимально жалостливый писклявый голосок:
- Бэй, я правда не помню! Сколько бы ни думал - правда не помню!
Бэй опустил ниже задравшиеся в надежде брови, и чуть отвернул лицо, заключив:
- Вспомнишь. Рано или поздно, но ты вспомнишь.
- Нет, Бэй!, - взмолился тот, - ну же, не будь таким букой, скажи мне! Я же теперь ночь не усну!
Но Бэй будто бы назло закрыл глаза и безропотно свесил руки. Ясное дело, Зиан бы хоть прямо сейчас залез к нему в мозг, но сейчас это бы не возымело грандиозного успеха, так как в полусонном состоянии человек мало о чём думает. В особенности, наверное, Бэй. Такой беззаботный и аристократичный. Но нет, Зиан не отбросил свой план - он обязательно воспользуется им потом, выбрав подходящий момент.
Вдруг он воскликнул, от чего Бэй действительно был вынужден раскрыть глаза:
- А как мы выберемся отсюда, Бэй?