Эпитафия Эдэль

Судьба. XXIX

После того как жидкая смерть попала в кровь Мари, её сознание почти полностью отключилось. Некоторое время дева ещё осознавала себя, отдавала трезвый отчёт своим действиям. Но с каждой секундой её рассудок затуманивался всё сильнее, а разум всё глубже погружался в беспросветный мрак. Но это не было страшно. Напротив. Мари ощущала невероятную лёгкость, будто с её плеч сняли весь тяжкий груз. Деву больше не заботило её прошлое, настоящее и будущее. Она забыла голос отца и тепло рук матери. Ей больше не хотелось к ним, ей было хорошо здесь, в месте бескрайнего, тёплого света и сладостной неги. Она больше не злилась на Милису, не хотела убить Джем. Всё это казалось деве молочным, незначительным. Даже больше! Сейчас Мари откровенно не понимала, откуда в ней было столько боли и негатива. Сейчас её будто настигло прозрение и величайшее блаженство. Нет. Так на неё подействовал не препарат. Это кукловод спустил невидимые нити, что настолько плотно опутали тело и разум девы, что она больше не могла думать и чувствовать. Тело больше не принадлежало Мари, впрочем, как и она сама отныне была не своей. Каждая клеточка её плоти, каждая частица её души сейчас принадлежали кукловоду и повиновались его приказу.

Свои первые шаги новоиспечённая кукла сделала слегка неуверенно, будто боясь упасть, но ей нечего было опасаться, она идёт по ниточке, а потому не способна даже споткнуться. Каждый её шаг был любезно прописан Илларией, и Мари безукоризненно следовала этому плану. Дева покинула старый луч, неспешно отправившись в южный. Сейчас она уже шла уверенно и ничто не могло помешать ей. Впрочем, в этот час академия была пуста, все студенты сидели в столовой, поэтому на своём пути Мари не встретила ни души. Дева спокойно поднялась по лестнице, сейчас освящённой лишь тусклым сиянием крыльев плакальщиков, ибо света уходящего солнца уже было не достаточно даже для того, чтобы сохранить голубое небо. Закат окрасил его в янтарно-рыжий цвет, постепенно смешивающийся, с ещё светлой фиалковой ночью.

В свою комнату Мари вошла обыденно просто, без спешки и раздумий, отложила белые подушки на другую сторону кровати, приподняла перину у изголовья, достав из-под неё древний гримуар в красной бархатной обложке расшитой серебряными нитями. Эту книгу Мари нашла очень давно, ещё за долго до того дня как появилась академия «Свет надежды». Много, много лет назад это было. Тогда Мари было тринадцать, а разум её был одурманен гневом и жаждой мести — за мать, тепло рук которой она больше никогда не сможет ощутить; за отца, чьего родного голоса она больше не услышит; за старшую сестру, которая больше никогда не… Не что? Не разрушит семьёю своей проклятой влюблённостью в князя? Нет. В тот день дева ещё не успела осознать этот факт. В тот день она всё так же любила Джем и желала отомстить за её смерть. Но причиной этих сильных эмоций была не только Милиса, второй не менее ненавистной персоной была Джинерва. Джинни! Да как она могла! Как она могла предать семью, отказаться от них и боготворить миледи, после того что сделало это чудовище! В тот день Мари пожелала убить сестру, как только расправится с Милисой.