Эпитафия Эдэль

Предыстория. VII

29 сандрамахаса. Четверг.

В комнату уже во всю светило солнце, наполняя её мягким золотистым светом. За окнами слышалась утренняя перекличка воронов и стрекот кузнечиков. Шама, в ответ на просыпающуюся природу, лишь сильнее зарылась в подушку, изо всех сил пряча глаза от слепящего света. Она ещё не проснулась, но уже ясно осознавала, насколько сильно у неё болит всё тело. С трудом открыв правый глаз, девушка тяжко вздохнула, это утро было ужасным.

— Ты уже проснулась? Как себя чувствуешь? — ещё сонно спросила Никки, осторожно подползая ближе к Шаме.

— Дерьмово. — в той же манере отозвалась Шама. — Ты из-за меня всю ночь провела на полу? — уже взволнованно спросила девушка.

— В Белой башне я всегда спала на полу. — с некой иронией ответила Никки.

После этих слов Никки поднялась и присела на кровать. Шама и правда всё ещё выглядела не очень. Её лицо было болезненно бледным и измученным, так, будто она и вовсе не спала всю ночь. Впрочем, шрам на её груди выглядел несколько лучше, он понемногу затягивался такой же мягкой белой кожей. Так или иначе, пользуясь несколько вялым состоянием ведьмы, Никки легла рядом, положив голову на её грудь. ИИ нравилось слушать как бьётся сердце — этот звук успокаивал, а ещё ей нравилось слушать дыхание. Ей вообще нравилось обнимать что-то живое. А Шама, в добавок к тому, что была живой, оказалась ещё и довольно мягкой, приятной на ощупь и вкусно пахла. В этот момент, вчерашнее предложение ведьмы остаться с ней навсегда, звучало для Никки уже не так пугающе, даже наоборот, так она сможет всегда тискать что-то живое, и, что самое главное, оно не будет сопротивляться. Впрочем, о последнем можно было и поспорить. Будь сейчас у Шамы хоть какие-то силы и желание выбраться из объятий Никки, девушка уже наверняка попыталась бы это сделать. Но, а пока она вновь закрыла глаза.

— Меня уже давно терзает один вопрос. — с этими словами Никки осторожно провела пальцами по ладони Шамы. — Как с такой серьёзной травмой ты можешь колдовать?

На некоторое время в комнате воцарилась тишина. Никки продолжала разглядывать ладонь ведьмы, изуродованную двумя пересекающимися шрамами. Шама сделала глубокий вдох и медленный выдох, а после с усмешкой сказала:

— Мне ладони резали битым стеклом, а не ритуальным клинком. Мне ладони резали дети, а не члены ордена света или святой инквизиции.