Метка Мародёров

Глава 20. Белеет парус одинокий в тумане моря голубом

На Севере снова темнело рано.

Сумрак сваливался на деревни не постепенно, а как-то вдруг и сразу, и тогда на небе высыпали звёзды. Они были частые, крупные и мелкие и блестели остро, как битое стекло.

Всё время дул ветер. От него скрипели деревья, натужно, протяжно, ужасно тоскливо. И, хотя осень ещё не наступила, на душе уже было промозгло и отчаянно грустно, как обычно бывает в ту пору, когда опадают последние золотые листья и место прежнего великолепия занимают дождь и грязь.

Говорили, что этот год был особенно суров – даже по мнению старожилов, переживших не одну холодную войну. Все считали, что Север стал гиблым местечком, вроде кладбища, на которое тащится каждый бродяга, которому остаётся в жизни только умереть, и каждая побитая собака, которая должна вскоре издохнуть. И, хоть сейчас здесь всё ещё было достаточно сносно и даже приятно, потому что чудодейственная сила жизни, раскрывающаяся летом во всём цвету, не могла обойти стороной и эти холодные неприветливые земли, Севера действительно сторонились.

Эпидемия, настоящий бич, неожиданно больно стеганувший по всегда благополучному, богатому народу, достигла своего расцвета. По всей стране раскинулись заброшенные и разграбленные города и сёла. Кажется, сам воздух пропитался духом страшной болезни, и теперь яд вместе с кислородом постоянно поступал в лёгкие.

Города и деревни, далёкие, разбросанные на многие мили, фактически утеряли связь друг с другом. Каждое поселение было словно бы крепостью, правда, беззащитной, не обнесённой оградой, но всё же все знали, что за окраинными домами лежали только леса, пустыри и километры покорёженных железяк рельсов, по которым больше не ходили поезда. Нельзя было знать, что происходило в ближайших городках, и почти невозможно было услышать от кого-то, как обстояли дела в столице... Или теперь надо говорить: «в бывшей столице»? Этого тоже никто не знал, потому что не было ни одного человека, который взял бы на себя роль вестника, готового доставлять послания по всей стране, в любой уголок, даже самый удалённый. Но как можно куда-то ехать, если не можешь быть уверен, что дорога не оборвётся крутым обрывом? Что на том конце не будут ждать руины или пепелище? Что долгий путь не окажется дорогой на небеса?..

Страну разрывало на части. Она разваливалась на глазах, расходилась по швам, как лоскутное одеяло, и каждый новый кусок, оторвавшись от целого, быстро усыхал, скукоживался, пока, наконец, не сосредотачивался вокруг очередной деревни или провинциального городишки. Поэтому всё труднее становилось новостям и редким странникам пробиться в удалённые поселения. Поэтому становилось всё страшнее жить на маленьких островках, затерявшихся среди лесов, и знать, что за стеной деревни тебя не ждёт никто и ничего.