Метка Мародёров

Эпилог

I. Листья ложатся на алтарь осени

Осень в том году пришла рано и принесла на своих крыльях холода, дожди и вечно пасмурное беспросветное небо. Отдавая ей дань, природа накинула на себя прощальные яркие наряды: деревья оделись червонным золотом, багрянцем крови, рыжиной закатов – и ждали в пышном своём уборе, гибко склоняясь под ветром, скорого часа увядания и последующего за ним глубокого зимнего сна.

Побили нежданные заморозки часть урожая, и поля, на которых не окончена была уборка, выглядели тоскливо и пусто. По их бороздам скакали, теряясь в растительной поросли, птицы, перекликались крикливыми голосами, взметались стайками над примятыми волосами трав.

В городах судачили о будущей морозной зиме, кутались в тёплую одежду, ворчали на заволокшие небо тучи.

А вместе с синью облаков на небе сгущались, нехорошей краской наливались людские мысли. Пухло, зрело что-то на Востоке, повисшее над домами невидимой грозой, духотой душившее их – и вырвалось на исходе первых осенних месяцев; с красными листьями разметалась по дорогам алая кровь. Вновь пошёл на брата брат, брожение охватило массы; потекли в армию, в партизаны, в агитаторы, а скоро, как речка, выброшенная на камни порогов, с новой силой закипела успокоившаяся было гражданская война. И уже весной, когда ручьями слёз текли по щекам земли талые воды, добрались до Твинса наступающие части одной из сторон, рассыпались по забитому вылинявшему дворцу – и вскоре вернулись в него свет и люд, комнаты заполнили новые офицеры, председатели, главы ревкомов. Руками тыловых солдат разгребли сор, распечатали окна, впустив через пыльные их стёкла жмени солнечного света, растащили доски и обломки из самых пострадавших за годы войны и запустения залов. И вернулась под сень прежнего монаршего приюта власть, обличённая в совсем иные лозунги, лица и погоны.

«Зелёные» лесным пожаром метнулись через океан, в новые земли. На Западе, побушевав, не прижились, но вволю натешились на перешедших в их руки Альбинских, названных по раскинувшейся по ним цепи гор, островах – крупном архипелаге, залёгшим у южной оконечности континента. Восток, стряхнув их с себя, как пёс – блох, метался в агонии оставшейся лихорадки.

Южный континент, обособленный ото всех, огородился железным занавесом, окопался от заморских своих соседей и ни поддержки, ни порицания не бросал им в лица, глухо молчал, иглами выставив политические и экономические барьеры.