Ангелы. Дети ночи

Глава 12-2. Цай.

Улица за домом была относительно пуста. Окна выходили на дорогу, от которой дом отделялся неширокой зеленой зоной с клумбами, газоном и пешеходной дорожкой. Одержимые спешили с ненавистной работы или учебы домой, чтобы поскорее упасть на диван перед экраном телевизора и заткнуть боль бытия завинчивающейся пробкой пластиковой бутылки пива.

Страшно тряслись руки. Я боялась напороться на цая, хоть и не видела его ни разу. Они редки. Они в основном осваивают территории городов-миллионников. Но и в столь тихих, покорных ареалах их тоже можно было встретить, как показал опыт вчерашней вылазки.

На счастье, мое счастье, в опасной близости цаев не было.

«Силы небесные... я одна... никто не придет... почему не сидела под крышей?!»

Я медленно сползала по лозе, царапая кожу и подсчитывая, сколько заноз придется доставать.

Спустившись на землю и все еще боясь поднять голову, чтобы не дай бог, встретиться взглядом с пионером - хозяином моей квартиры, я огляделась по сторонам: вдоль дома до угла, а там – через двор и гаражи выйду к промзоне, а оттуда – к лесополосе и к приюту, и к кладбищу.

А солнце уже пряталось за невысокими домами...

Еще раз прикинув, в какую сторону лучше идти, отпустила лозу и, сделав шаг назад, бросила взгляд на окно первого этажа. И обомлела. На меня через стекло и тюль смотрел цай. И если бы не мои распахнутые от ужаса глаза, и не сведенные судорогой пальцы, и не открытый в немом крике рот, возможно, все сложилось бы иначе, но...

Я видела и его человеческий облик, и тот – данный ему дьяволом... И выдала себя с потрохами.

Цай дернулся, дико изогнул шею и запищал сиреной. Я сорвалась с места.

Ноги сами несли меня в сторону ближайшего угла дома. И когда я завернула за него, услышала звон разбитого стекла – цай бросился в погоню.

Я летела напрямик, через кусты. Только в этот раз кроме колючей заросшей спиреи погоню нечему было задержать. Пираканту тут никто не высаживал.

В два прыжка я пересекла двор, забежала за стену первого из кооперативных гаражей. Я знала – цай бежит по пятам. Он ограничен скоростью физического тела мужчины-донора, но я тоже не в спа-салоне провела весь день.

На мгновенье меня ослепило солнце, отразившись в окне – кто-то дернул сворку. Я продолжила бег в лабиринте кирпичных стен.

Сердце уже не выпрыгивало из груди из-за страха. Сердца больше не было вообще. Вместо него густилась чернильная темнота.

За очередным поворотом обнаружилась свободная площадь, заполненная грязными людьми.

«Наркоманы!» - четко определило сознание.

«Спасение!» - поддакнул резон.

Я с разбегу врезалась в одну из компаний. Споткнувшись, упала в грязь, вызвав гром смеха. Продолжая неуклюжие попытки встать, измазалась пылью, кажется, мочой или еще чем похуже, успела вывернуть и надеть капюшон. Потянув на себя какого-то парня, заставила его сесть рядом и забрала у него косяк.

- Угости... - и, не дожидаясь ответа, с силой потянула сладкий едкий дым.

Только что пустая голова в один миг наполнилась ватой. Краем уплывающего сознания засекла появление цая. Он рвал и метал – не мог найти меня.

А я сидела на руках грязного, вонючего, худого до прозрачности некогда мужчины и пускала слюну. Зачем-то достала бутылку, вызвав новую волну интереса одержимых: они потянулись ко мне, закрывая от «начальства». Цай, решив попытать счастья в пестрой компашке, стал бросаться то к одной, то к другой группе, выискивать цель. А когда добрался до меня, я не просто истекала слюной и парила где-то в облаках розовой ваты, но и надувала пузыри, как делали это в детстве всем двором, соревнуясь, у кого больше.

У цаев нет нюха, так я поняла безуспешные попытки исчадия ада обнаружить меня в толпе наркоманов. Они контролируют все глазами, они видят наш свет. Но сейчас я была в грязи, в дыму и в алкоголе. А еще в чьей-то блевотине и моче. Я была невидимкой. Цаю для выслеживания нужна была гончая. А гончие - еще более редкое явление, чем цаи, как я успела заметить. И ему меня не найти.

«Меня никто не найдет... за мной никто не придет...»

Я стала гладить свои волосы. Над ухом кто-то сопел и похихикивал, залезая грязными руками под кенгурушку, царапая бронежилет обгрызенными ногтями.

Я больше не боялась. Сердце больше не ломало ребра. Сердце я потеряла по дороге из дома своего прошлого...

"