Что чувствует сталь

8 Chapter

Сделай шаг вперёд,
Не бойся того, что уже неизбежно.
Этой чёрной водой
Твоё спящее сердце затопит нежно.

Тусклое солнце прячется за сгущающими тучами, которые тяжким грузом нависают над сердцем горожан. Многие торопятся побыстрее спрятаться в тёплых зданиях, укрыться от кусающегося ветра, но только не двое потерявшихся во времени людей. Брести, прикрыв веки и, уперев их в серый асфальт или возвысить в небо — неважно, когда на душе тяжело, что некуда деться.

Хаиль слепо следует за Чонгуком, ведь он чуть впереди тяжко перебирает длинными ногами в увесистых сапогах и сам не знает куда двигается. Ему кажется — он стоит на месте. Мимо проходящие девушки восторженно распахивают глазки и совершенно забывают о срочных делах или о том, что их дорогие укладки непогода треплет. А у О в груди лишь одно желание жжётся — схватить юношу за руку и закрыть от всех чужих. Только оставьте его в покое. Один день. Только один день, чтобы привести чувства в порядок. Достаточно ли?

Длинная улица с бесконечным количеством магазинчиков тянется далеко-далеко — до горизонта. Дорога никуда и в никуда. У Чонгука на щеке царапина с размазанной кровью и грязью по скуле. И девушка невероятно устала глотать комки отчаяния, застревавшие где-то на уровне бронхов.

— Эй, давай зайдём сюда, — говорит она, аккуратно касаясь сильно напряжённого плеча.

Они болтались по городу несколько часов, полной грудью вдыхали свежий воздух и молчали. Уютно так. Как старые друзья. Ноги устали, как и сердце, что еле-еле грохочет по рёбрам. Но расставаться сейчас и идти по домам — нет.

Привязаться к друг другу толстыми неподъёмными цепями. Да. Да, чёрт возьми!

Чонгук непонятливо взирает на умело специально застаренную вывеску какого-то частного кинотеатра, пока девушка тащит его через крутящиеся стеклянные двери. На затонированных окнах висят плакаты незнакомых старых фильмов. Целующаяся парочка в фетровых шляпах. Чон практически врезается лбом в косяк.

— Смотри, там уборная, — кивок головы в сторону и девушка тычет пальцем в свою пухлую щёчку. — Тебе нужно умыться.

Чонгук на автомате трогает лицо и ощущает под пальцами лёгкую пульсацию. Наверняка, если бы он в полной мере мог чувствовать, то это было довольно болезненно. Он молча разворачивается и уходит, скрываясь за тёмной глянцевой дверью, похожий больше на смущённого ребёнка, чем на дерзкого бед боя, готового размазать тебя по стеночке.