Что чувствует сталь

19 Chapter

Мы два сиамских близнеца,
Одна душа на два лица,
И пусть нас рвут на два куска,
Мы вместе до конца.

— Это там, за поворотом! — девушка тычет пальцем в конец улицы и нервно выдыхает из лёгких воздух. — Почти пришли.

День клонился к закату, заливая ярко-оранжевыми полосами, разогретый солнечными лучами асфальт. В воздухе пахнет весной, а лёгкий ветер, волнующий ветви деревьев, дарит умиротворение. Погода говорит: не стоит волноваться. Однако, Чонгук не может перестать хмуриться, глубже натягивая кепку на глаза и пряча лицо от редких прохожих. Лёгкая, но надёжная конспирация от возможных знакомых, кто может узнать в нём маленького сорванца, похороненного под толщей воды.

Не прошло двадцати четырёх часов, а первый план действий был пущен в действие. И двое молодых людей без промедлений отправились к дому семьи Пак. Вряд ли если бы родители Чимина встретили своего погибшего сына, это известие прошло бы тихо. Но чем чёрт не шутит?

Сердце громко барабанит по рёбрам, Чонгук чувствует как его мышцы в узел завязываются. Он чувствует волнение. Такое осязаемое волнение, от которого воздух в кислоту превращается и разъедает кости в прах. Ещё пара шагов. Всего пара шагов.

Хаиль сжимает кулаки, кусает изнутри щёки и, в конце концов, не выдержав нервозности, хватается пальцами за рубашку юноши. Он клонит голову, но ни слова не произносит. Благодарность к этой девушке болезненной печатью под рёбрами выкалена.

Минув поворот, виду открылась уютная улочка с одинаковыми аккуратными и ухоженными домиками. Ни один из них не был похож на покинутый. И преодолев ещё несколько метров, девушка вдруг с асфальтом сплавляется. Крепче в руках тёмную ткань сжимает. Ведь за голубым заборчиком нужного им дома — человек стоит. Беловолосый парнишка, с красной леечкой в руках, большие бутоны цветов водой опрыскивает и песни под нос напевает.

Человек спиной повёрнут, но Чонгук теряет способность дышать. Его горло конвульсией сводит.

Он. Он. Он...

Парень оборачивается на шорох и лейку на землю роняет. Брюнетка замечает как тот сильно пугается, свои оленьи глазки в неё впечатывает. А потом и на Чонгука взгляд кидает, не способный его лица разглядеть. Лицо по детски наивное, за секунду несколько эмоций разом выдаёт. Чимин хватает откуда-то из-под ног лопату и на незнакомцев замахивается.

— Кто вы такие? Что вам от меня нужно? — почти голос срывая. Шагает назад, думает о пути отступления.

Это сильно сбивает с толку. Совсем другой. Отличается от того Чонгука, которого Хаиль встретила впервые. Чимин всё чувствует: боится, защищается. И он пришёл в свой родительский дом. Значит его память цела.

— Чимин, не бойся, — ласково произносит девушка, словно маленького ребёнка успокоить пытается. — Мы не причиним тебе вреда.

— Откуда... — но договорить парнишка не успевает. Его глаза становятся стеклянными, водой наполняются. — Вы знаете моё имя?

Чонгук опустив голову к земле, сжимает в кулаке затылок кепки и стаскивает её с головы. И вдруг у него все внутренности огнём загораются. Он будто с головой в кипяток прыгнет. Его обостряющиеся чувства сводят с ума. Юноша поднимает взгляд и вмазывается во взгляд близкого друга. Такой же ошалевший и пронзающий.

Хаиль смотрит на двоих со стороны, а её сердце наполняется густой горячей кровью, раздуваясь и увеличиваясь в размерах, пока не сталкивается со стенами её тела. Девушка ощущает себя переполненной, пока не взрывается обжигающими слезами. Вытирает рукавами солёную влагу и поворачивает голову навстречу ветру, в то время как Чонгук перемахивает через забор и сталкивается с Чимином в объятиях. Этот момент лишь для двоих. О и представить не может какого сейчас Чонгуку. Он сбежал ради него, но не смог удержать дорогой ладошки. Упустил и подверг их двоих тяжёлому испытанию. Это чудо, что Чимин вдруг оказался в стенах родного дома.

Немые слёзы Чимина растворяются в чёрной рубашке друга и она становится насквозь мокрой, что совершенно не волнует темноволосого. Но неожиданно Пак отшатывает от юноши и взволнованно сглатывает. Его покрасневшие глаза словно светятся.

— Заходите быстрее в дом, нас не должны видеть вместе! Быстрее! — тараторит блондин и взлетает на порог, распахивая деревянно-стеклянные двери. Они жутковато скрипнули. Так показалось Хаиль. Хаиль вообще всё кажется сюрреалистичным, словно сцена из второсортного фильма. Словно её вообще здесь быть не должно. Это история не для неё. Эта история этих двоих.

— В чём дело? — суровый голос Чонгука, заставляет лицо Чимина исказиться, нахмуриться. Девушка приглядывается в шоколадный взгляд и не может понять почему этот человек заставляет морозным мурашкам прокатиться по позвоночнику и собраться в единый кокон где-то в желудке.

— За мной могут следить, я всё расскажу, просто зайдите, хорошо? — не может успокоиться Чимин с непритворным страхом вгрызаясь в чонгуков взгляд. — Я верил, что ты придёшь.

Слова бьют наотмашь. Чонгук идёт вслед за Чимином. Всегда шёл. Это его судьба, быть связанным с ним. Идти по пятам и защищать. Он не смог защитить его в жизни, а теперь повязан. Пусть рушится небо, под ногами земля обваливается, Чонгук не может и на шаг отстать. Их жизни зависят друг от друга.

Чонгук ступает по скрипучим полам тёмного коридора и выходит на маленькую светлую кухоньку в стиле прованс. Аккуратные бежевые шкафчики, милые занавески в мелкий цветок, резные деревянные стулья. Очень уютное местечко, в которое вложено много любви.

— Садитесь, скоро будет готовы маффины с черносливом, вы вовремя, — давит улыбку Чимин, настороженно поглядывая на темноволосую незнакомку. Что-то его беспокоило в ней. По напряжённым плечам заметно.

Чон оборачивается, и сталкивается нос к носу с девушкой, осторожно семенящей по его следам. Маленькая пугливая глупышка, которая всегда хочет показаться бесстрашней, чем она есть.

Юноша бесцеремонно хватает Хаиль за запястье и садит рядом с собой, ближе к стене, оставаясь преградой между ней и бывалым приятелем. И подальше от окна.

Столько переживал за Чимина, а парень был здесь и занимался выпечкой, поливал кустарники с цветами. Где-то в душе Чон назвал бы это — обидой? Это то, что царапает его изнутри. Но всё не складывалось в одну картину, многое остаётся непонятным и подозрительным. Он безумно скучал и боялся, но пока Чимин всё не объяснит, он будет вести себя максимально осторожно. Только это не отменяет факта разрастающегося счастья внутри, растекающегося по венам и заживляющего старые изрубцованные раны, отменяет чувство вины. Чимин, чёрт возьми, живой! Но...

— Я больше тебя не чувствую, — от хриплого полушёпота брюнета, ноги Чимина подгибаются. Облокотившись о стол, парень присаживается за стол рядом. Его взгляд — омут. Его взгляд, заставляет Чонгука подавится собственными словами, проглотить вязкую чёрную жижу в форме собственного сердца. Понял, что это он виноват. Абсолютно во всем, что с ними произошло, виноват только он сам.

— В тот день, я так и не смог сбежать, — тяжело проговаривает Чимин, обеспокоенно поднимая взгляд со своих тревожно сомкнутых в замок рук на встревоженного Чонгука. Горько сглатывает и продолжает: — Стоило мне только выпустить твою руку меня сразу же подстрелили. Попали в бедро и всё внутри меня отказало. От той пули во мне произошло короткое замыкание, отчего сердце дало сбой и я отключился. Очнулся уже в одиночной палате.

Как только Чимин произнёс первое слово, Хаиль захотелось накрепко зажать уши и ничего больше никогда не слышать. Отключить все органы чувств. Погибнуть на месте и как можно быстрее. Агония.Она смотрит только на Чонгука и желает облегчить прожигающую его боль, которую невооружённым глазом можно увидеть. Его тело прошибают ледяные шипы, от них раненым зверем выть хочется. Чонгук ведь хотел лишь спасти, но спасать приходится его.

— А потом пришёл ОН, — продолжает белокурый. Выглядит отрешённым и холодным. А может это лишь потому, что Хаиль видела его тогда, когда парнишка был рыженьким, а его улыбка была живой. Словно на той фотографии с новостного сайта осталась его душа. — Я и понять ничего не успел, как Хозяин вогнал в мою грудь скальпель. И после того всё окрасилось красным. Он убил меня.

— Ч-что? — не выдержала девушка, схватившись руками за голову. Её затрясло, будто погрузили в ледяную камеру и оставили, пока всё тело не превратилось в один сплошной лёд. — Почему ты тогда здесь? Сидишь, улыбаешься. Ты не походишь на ходячий труп!

Девушка вскочила с места, стеклянными глазами впиваясь в пасмурные. Чимин лишь переводит взгляд на спокойного Чонгука. Лишь на вид спокойного, потому что где-то внутри него рёбра треснули. Темноволосый касается ладони О и аккуратно тянет обратно на стул.

— Я не шутил на счёт того, что говорил тебе ранее, Хаиль. На том катере мы действительно погибли. Но это не было несчастным случаем.
Чимин даже не дрогнул. Он знал.

— Ты ведь знаешь? — щурит глаза Чонгук, пронизывая друга острым взглядом.

— Да, я... нет... — начал заикаться Пак, не понимая как слова правильные подобрать, он видит, что его лучший друг сомневается в нём. Чонгук просто на глазах плавится подозрениями, растекается в боли. Ему не хочется верить, что Чимин может что-то скрывать. Он не может стать опасностью для него и Хаиль. Особенно для той, кто стал спасением и надеждой для Чонгука. Только не Чимин. Он не сможет этого перенести.

— Что с тобой случилось? Рассказывай, Чимин! — Чонгук ладонь Хаиль из своей не выпускает, все свои мышцы напрягает, готовый защищать во что бы то ни стало.

— Пожалуйста, Чонгук, не нужно искать во мне подвоха. Я не знал где тебя искать, поэтому пришёл в свой дом, но оказалось, что мои родители давно покинули его. Остался чтобы ты смог меня найти, и не прогадал, — волнительно теребит подол полосатой кофты. В Чимине невозможно разглядеть что-то тёмное. Его лишь от сердца хочется обнять и пожалеть. Порадоваться, что, вот, он сидит здесь. ЖИВОЙ!Но инстинкты по костям клокочат тревогой. Зверь внутри точит когти и утробно рычит, шипит в оскале. Поэтому Чон крепче сжимает холодную ладонь и ведёт большим пальцем по запястью, тем самым показывая свою искреннюю привязанность, своего зверя на цепь к девушке приковывая. — Я сам многого не понимаю и боюсь будущего. Без тебя я точно не справлюсь, Чонгук.

— Я вижу, что ты всё помнишь, несмотря на то, что я только частями своё прошлое вспомнил. И то большее по рассказам других. Как ты вспомнил и нашёл этот дом? Что с тобой сделал Создатель?

— Сначала нужно было дослушать меня, — Чимин втягивает в лёгкие побольше воздуха. И как он мог быть машиной-убийцей, бесчувственным солдатом, если сейчас его голос от волнения подрагивает? Невозможно. — Он тогда в той палате что-то сделал со мной. Так что наша связь разорвалась максимально болезненно. Но разорвалась она только с одной стороны. С моей. Я услышал это случайно в полусне, когда отходил от «заморозки». Поэтому я удивлён, что ты меня не чувствуешь. А после «разморозки» они просто меня отпустили. И в тот момент я уже всё помнил: нашу жизнь, тебя, наших родителей и родной дом. И так же наш шторм.

Секунда. Ему всего-лишь нужна секунда, чтобы прийти в себя и перестать видеть пляшущие разноцветные круги перед глазами. Но не сейчас. Чонгук моргает ресницами, но ничего разглядеть перед собой не может. Так это было правдой. Их связи больше не существует, но то что его должна была сохраниться размазывает мозг по черепной коробке.

— Прости меня, — шепчет Чимин, стараясь скрыть набирающие влагу глаза в скрепленных замком ладонях. Блондин опускает голову и ни один из молодых людей больше не смотрит друг на друга, утопая в собственных страхах. — Это всё что я могу тебе сказать.

— Разве это возможно чтобы тебя просто отпустили? Разве возможно разорвать связь только с одной стороны, но с другой словно тоже в душе пустошь выжжели. Тоже что-то из груди выдрали? — Чонгук к последнему слову срывается на крик, а его сорвавшийся голос похож на сломанную скрипку. Чонгуку плохо, будто его сердце застряло в горле. И боль эта, как кислота по венам разливается.

Он убьёт Тэхёна! Слово даёт, что его собственное бездушное сердце в глотку затолкает, на глазах у Чимина сожрать заставит, чтобы смотрел в глаза своему творению и сам весь их ад подкожно пустил. Убьёт!

Чонгук окончательно потерял контроль над эмоциями. Сам понимает, что сейчас нужно включить разум и понять замысел этого урода, но ничего с собой поделать не может. Страх, злость, отчаяние и вина, смешались в один огромный котёл, которому места в Чонгуке мало. Ещё чуть чуть и его разорвёт на части, размажет по стенам. Это слишком. Всё это для него слишком!

Чонгук бегает глазами по кухне, всё якорь найти пытается. Его рвёт на мелкие куски, а он всё склеить их желает, зашить, в себя прийти. Только ничего у него не выходит. Но внезапно горящий взгляд обволакивает сладостной карамелью. Чонгук сталкивается со взглядом Хаиль слишком неожиданно, словно её и быть здесь не должно. Словно он её всю жизнь искал, но и следа увидеть не мог, в пустоту кричал, никто не откликался.

— Может они хотели этим что-то сказать? Выпустить в обычную среду и посмотреть что будет? Я не знаю... — Чимин старается отвлечь словами, видит как темноволосого потряхивает, аргументы ему приводит. — Но наверняка эти ублюдки следят за мной. Я в этом не сомневаюсь.

— Я больше тебя не оставлю! — и смотрит прямо в глаза, ножами уверенности метаясь, прямо в грудь Чимина попадая. Чонгук почти кричит, ощущая расползающийся по всему телу невыносимый жар, с него словно кожу живьём снимают. Но нет ничего хуже, чем осознавать, что своей жизнью ты обязан самому близкому, что он несколько раз уже погиб из-за тебя. Чонгук своими проснувшимися чувствами обязан только Чимину. Потому что благодаря ему он оказался на свободе и смог встретить О Хаиль. Теперь Чон обязан подарить жизнь им всем, обязан защищать. Сам под пули ляжет, но не отдаст в руки чудовищу самое ценное.

— Мне нужна раковина. Где у тебя ванна? — спрашивает Чонгук и выметается с глаз быстрее, чем Пак успевает слово произнести. Юноша отпускает ладонь Хаиль, которую внезапно ледяной пустотой обдаёт. Оставил наедине с Чимином — значит доверяет.

— Чонгук, — подскакивает на месте блондин, подрываясь остановить — может проводить, может сказать пару ободряющих слов, но Хаиль выставляет свою руку прямо перед его носом. Чонгуку нужно немного вздохнуть, в порядок мысли привести. Он слабость перед другими показал, когда самым сильным должен быть. Это могло покачнуть ещё больше.

— Я сама с ним поговорю, — произносит девушка, поднимаясь с места и направляясь вглубь домика семьи Пак.