Что чувствует сталь

21 Chapter

По капле из крана — пол грамма за день,

Отмерено время отметкой в нуле.Я — рваная рана, прямая мишень,Бледная тень с головою в петле.

  Тишина давит на уши, ползучими червями забирается в тело, шепчет о надвигающейся буре. Чонгук приоткрывает отяжелевшие веки, смотрит на белый потолок. Закрывает обратно. Пробует пошевелиться, но тело словно свинцом налили, до самых краёв наполнили. Он уже знает, что проснулся в постели один. А чувствует, что во всём грёбанном мире один остался. Вокруг необъяснимая пустота плещется, собой в пропасть затягивает. Чонгук не хочет в ней тонуть.

Химера с трудом поднимается с кровати и прислушивается, но, кроме ругающихся соседей через дорогу, словно белым шумом. Реальность будто сном искажается, очередной кошмар скормить приготовилась. У Чона дикое животное внутри сидит, у него инстинкты отработаны до уровня «Бог». Но как же хочет, чтобы он обманулся. Чтобы интуиция в итоге подвела.

Спустя восемь минут, Чонгук понимает, что действительно обманулся.

◊ ◊ ◊

Это утро должно было стать самым прекрасным в жизни О Хаиль. Она должна была лежать под тёплым одеялом, прижатая к самому любимому, и слушать, как мирно бьётся его сердце. Такое живое и горячее сердце. Сегодняшнее решение открыть глаза было ошибкой.

Сейчас же Хаиль, парализованная холодом, слышит только глухое шуршание шин и перекатывающийся звон в голове. Оглушающая реальность внезапно по вискам ошалевшим пульсом отскакивает, и девушка резко с места подрывается, глаза распахивает. С уст срывается лишь только одно имя, такое нужное в эту минуту.

— Не услышит тебя Чонгук, не ори! — угрожающее шипение над головой.
Хаиль жмётся к металлической стене, обнаруживая себя в двигающемся фургоне. В шаге, на коробке из крепких досок, человек восседает. Он её лягает ботинком, чтобы заткнулась. Девчонка не сразу осознаёт, что это никто иной, как сам Пак Чимин. Он свои серебристые волосы рукой зачёсывает и ледяным взглядом насквозь прошивает. У Хаиль от этого взгляда внутренности наружу просятся.

— Убийца... — севшим голосом сипит девушка, дрожащими руками свои плечи обхватывая. Страх иголками позвоночник прокалывает. Не может быть, чтобы тот улыбающийся мальчишка так со своими близкими поступил. Не возможно, чтобы из него такого урода смогли сделать. Чимина и после подобного оправдать хочется, всё на его мучителя свалить. Но когда от пустого тяжёлого взгляда кости крошатся, ужас змеёй горло обхватывает, ни о чём думать не приходится. Хочется просто уши/глаза зажать, со всей силы попытаться удушающий страх наружу выкричать. — Ты... ты своих родителей убил... ты.

— Боже, заткнись! — Пак Чимин резко вперёд подаётся, буквально в лицо рычит, от чего бедная девушка в угол зажимается, веки жмурит, лишь бы в эту бездну в темнеющих радужках не провалиться. — Мне плевать о чём ты там думаешь, понимаешь? Эти люди давно мне не родители. Меня сотворил Создатель!

— Да тебе мозги промыли...

— А ты думаешь, что тот, кому ты сегодня ночью отдавалась, святой? Да, я всё прекрасно слышал, но не обманывайся — Чонгук такой же, как и я. Хотя нет, он намного хуже. — Протягивает руку и цепляет девичий подбородок пальцами. Девушка от этого касания в воздухе раствориться хочет. У неё сердце в боли заходится, будто химера своими пальцами передавил все клапаны, одним движением дышать запретил. — На мне только одно убийство, и это было необходимостью. На Чонгуке же десятки душ, он по горло в крови и не захлебнулся. Ещё столько же прольёт, несмотря на то, что сломался.

О Чонгуке думать совершенно не хочется. Об одном упоминании под рёбрами кислота разливается, она все стенки плавит. Хаиль резко отворачивается, давит в себе истерику, просит себя не думать, что, возможно, никогда его и не увидит больше — что, возможно, доживает последние часы. Жалеет ли она, что стала когда-то помогать опасному незнакомцу — никогда! Хаиль никогда не пожалеет о встрече с Чонгуком. Даже если сегодня умрёт.

— Я удивлён, что за несколько месяцев бегства Чонгук успел завести подружку. — Чимин облокачивается руками обратно на колени, больше не пугая девушку своими касаниями. Но продолжая обнажать клыки и язвить. — Ты, наверняка, не знаешь, но ты была у Чонгука первой. Я помню, как при жизни пацан просто мечтал об одной девушке, только её видел перед глазами, только её хотел в постели.

Вдруг Чимин начинает истерично смеяться. Словно умалишённый — голову запрокидывая, в глазах слёзы. Не успела девушка произнесённое пережевать, она теперь ещё больше пугается, хотя, можно подумать, куда больше.

— Мы из-за него в этом всём дерьме оказались, а Чон с другой крутит! — новый приступ смеха заставляет девушку вздрогнуть. О не знает куда зажаться, чтобы больше ничего не слышать. Пусть лучше сразу убьёт, чем подобные вещи ей рассказывает. Чонгук искренне хотел быть с ней, он правда хотел её. Только теперь не унять бьющуюся в агонии мысль — что если Чонгук вспомнит о той неизвестной и пожалеет. Пожалеет, что трогал Хаиль. — Как же всё-таки потеря памяти меняет человека.

— О чём ты говоришь? — неверя бормочет девушка, всё уши зажимая и из стороны в сторону голову мотая.

— А то, милая, — Чимин её руки отодвигает, насильно заставляет слушать. Сама в это болото полезла, теперь пусть слушает. — Создатель был влюблён в нашу с Чонгуком подругу, но Эмили его отвергала. Тоже с Чоном быть хотела, вот Ким и разозлился. Мы Ким Тэхёна Создателем зовём — Хозяином, потому что для нас он Бог, он нам вторую жизнь подарил. Не знали, что он же её и отобрал. Тэхён тогда на генной инженерии учился и некоторое время секретный проект за пазухой носил. А тут мы подвернулись. Когда мне память вернули, я сначала злился за то, что с нами Ким сотворил. Но теперь я благодарен. Я теперь выше вас всех людей стою. За такими, как мы, будущее!

О Хаиль не помнит на каком моменте из глаз градом слёзы посыпались. Да и не важно теперь. Она ими удавиться хочет. Закрыть глаза/не дышать. Если бы не злосчастное стечение обстоятельств, Чонгук был бы счастлив, возможно женат. Она была права — это история не её. Всё это дурацкая случайность. Может, будь на месте Хаиль другая, юноша и к ней бы чувства стал испытывать. Просто, так сложилось, что-то дало сбой в самом Чонгуке, а она здесь не при чём. Она просто оказалась рядом в этот момент.

— Ты не в того втрескалась, — мысли девушки повторяет и Пак.

У Хаиль осознать реальность не получается, а внутри будто ломается что-то важнее костей. Так трещит, будто в голове землетрясение шести баллов происходит.

— Ты предатель! Чонгук тебя лучшим другом считал, убивать был готов, чтобы тебя найти. А ты против него идёшь, лжёшь! Ты своих родителей, чёрт возьми, убил! Этот учёный в твоих мозгах покопался, вот и ведёшь себя как последний ублюдок! — злое рычание из девичьих губ удивляет Чимина. Он с интересом приподнимает бровь, но эмоций не выдаёт. — Что ты задумал Чимин? Я тебе не нужна, отпусти меня немедленно!

Хрупкое тельце перестаёт дрожать, страх перерастает в затмевающую глаза ярость. Хаиль на тонюсенькие ножки вскакивает. Фургон несущийся по дороге потряхивает, но девушка руками держится за поржавевшие стены, взглядом продолжает Чимина царапать.

— Ещё как нужна, — скалится химера и, одним своим сменившимся в эмоциях лицом, заледенеть заставляет. У Чимина радужки жёлтым засвечивает, от них сразу на пол оседаешь. — Ты сейчас главный компонент эксперимента. Ему интересно, каким образом поступит Чон. Интересно, как работает разрыв связи и эмоциональное состояние подопытного. Впрочем, поэтому я здесь. Поэтому Чонгук всё ещё живой и его не уничтожили вслед за другими сбежавшими химерами.

— Как ты узнал, что он в Пусане? — бесцветным голосом спрашивает брюнетка.

От злорадной усмешки внутренности узлом завязываются. Мужская рука в карман тёмных брюк лезет, и ей в ноги бросают треснувший смартфон. И это её смартфон, который она Чонгуку оставила. Хаиль на него множество раз звонила, переживая, что с юношей могло что-то плохое случится. Оказалось эти звонки стали решающими в их жизни. Она сама местоположение выдала. Сама к ним беду привела.

— Как видишь, это оказалось совсем не сложно.

Фургон привозят и прячут среди торговых складов. Территорию строго охраняют крупные жутковатые громилы с винтовками. Хаиль за шкирку вытаскивают из автомобиля и уводят в один из высоких амбаров, заставленным деревянными ящиками, что гораздо выше человеческого роста. Ступать по холодному асфальту босыми ногами неприятно, мелкие камушки врезаются в ступни, царапают. Подрагивающими руками всё пытается одёрнуть коротковатую рубашку, ощущая, как порывистый ветер открытую кожу кусает. Протащив слабо сопротивляющееся тело в середину помещения, девушку толкают на жёсткий пластмассовый стул.

— Ну чтож, пора начинать, — Чимин довольно потирает ладони и принимает мобильный телефон из рук «охотника». Мужчину, в отглаженном костюме и с кукольным лицом, О Хаиль моментально узнаёт. Он один из тех людей, что преследовали и подстрелили Чонгука в Сеуле. — Посмотрим насколько Чон обучен быть ищейкой и бойцом.