Слёзы Бугенвиллеи

Глава 3. Крендерфорд-Хаус

   Экипаж, плавно покачиваясь, катил по мостовой. Хартлей, едва отодвинув бархатную занавеску, восторженно смотрела на проносящиеся мимо частные кареты, ландо и кларенсы, от стука колёс которых на улице стоял невообразимый шум. Она прежде никогда не была в таком большом городе, как Лондон: за окном мелькали совсем незнакомые пейзажи, которые, несомненно, вызывали восхищение у девочки, до этого никогда не покидавшей пределы Дарлингтона. Террасные дома, величественные особняки и прочие многоэтажные здания казались ей воистину исполинских размеров, что одновременно восхищало её и пугало. Страх, любопытство и живой интерес слились воедино, заставляя сердце в груди колотиться в бешеном ритме. Время от времени Хартли переводила пытливый взгляд на мистера Клементайна и его супругу в надежде, что хоть кто-то из них обратится к ней, но тщетно: за всё время, проведённое в пути, они не проронили ни слова.

Вскоре экипаж свернул на одну из улиц, которая уже была менее оживлённой. Кучер встряхнул вожжи, и кони прибавили ход: карета мчалась, лавируя между омнибусами и всадниками на разгорячившихся длинноногих лошадях. Красивые дома с магазинчиками, плотно располагавшиеся вдоль дороги, проносились мимо, пока совсем не исчезли из виду, обнажая взору совершенно другую картину.

Крендерфорд-Хаус был одним из самых роскошных особняков Ричмонда — одного из престижнейших и красивейших районов Лондона. Выполненный в георгианском стиле, он впечатлял внушительными размерами и изысканной красотой. Все семь с половиной акров земли, принадлежавшие семейству Клементайн, были испещрены парковыми дорожками, вдоль которых росли садовые деревья и идеально подстриженные кусты роз; на аккуратных лужайках были установлены мраморные статуи, придающие местности ещё больше изысканности и воистину королевского шарма.

Особняк был широко известен среди представителей лондонской знати. Двадцать лет назад, когда имением ещё не владела чета Клементайн, оно принадлежало некоему сэру Вильяму, который являлся единственным наследником знаменитого промышленного магната лорда Крендерфорда. Имея репутацию человека, любящего развлечения, Крендерфорд-младший частенько устраивал в доме светские приёмы, балы и рауты, что в итоге сделало Крендерфорд-Хаус визитной карточкой Ричмонда: все члены высшего общества, хоть раз побывав на приёме у сэра Вильяма, желали возвращаться туда снова и снова. Было нисколько не удивительно, что вскоре расточительность Крендерфорда привела его к разорению и он был вынужден продать имение своему нынешнему владельцу.

Свернув на подъездную аллею, окружённую молодыми кипарисами, кучер натянул вожжи, тем самым велев лошадям остановиться. Мистер Клементайн, выбравшись наружу, протянул руку своей супруге, чтобы помочь ей сойти с подножки экипажа; следом за ними последовали камердинер и камеристка, сопровождавшие чету во время их путешествия.
В тот момент Хартлей казалось, что она попала в сказку. Удивлённо хлопая ресницами, она, едва приоткрыв рот, с упоением разглядывала громадный дворец, окружённый статуями и чудесными деревьями. Она шла к нему по широкой гравийной дорожке, вдоль которой росли кусты роз. Воистину щенячий восторг охватил её с ног до головы: Хартли хотела визжать от радости, но, страшась показаться перед господами неблаговоспитанной девочкой, сдерживалась, изо всех сил пытаясь скрыть свои истинные эмоции.

Внутри Крендерфорд-Хаус был не менее роскошным, чем снаружи. Миновав белоснежные колонны, Хартлей оказалась в светлом просторном холле, высокие потолки которого были украшены рокайлями и прочей витиеватой лепниной. Лучи солнца, которые просачивались сквозь стёкла высоких окон, освещали вычищенный до зеркального блеска мраморный пол, а также широкую лестницу с красной ковровой дорожкой, ведущую на второй этаж. На стенах, поверхность которых была декорирована резными панелями из красного дерева, висели большие картины в позолоченных рамках, сразу же приковавшие к себе возбуждённый взгляд девочки.

У входа чету встретила прислуга из трёх человек. Два статных лакея, не мешкая, тут же направились на улицу к карете, чтобы помочь с багажом, в то время как маленькая пожилая женщина в белоснежном чепце осталась на месте, ожидая распоряжений от прибывших хозяев.

— Бёрджесс, в предыдущей семье вам доводилось работать няней, не так ли? — поинтересовался мистер Клементайн у женщины-прислуги, вручая пальто в руки камердинера.

— Да, милорд, — потупив глаза, ответила та. — Я работала у Фостеров в двадцати милях отсюда.

— Отлично, — Джеймс едва улыбнулся. — Тогда я без лишних колебаний могу доверить вам эту юную особу на несколько дней, пока ей не найдут гувернантку.

— Бёрджесс, перед тем как показать ей особняк, смените это ужасное платье и вымойте её, — внезапно вмешалась в разговор миссис Клементайн. — И ознакомьте девочку с правилами этикета. Теперь она живёт в приличном доме, поэтому должна выглядеть и вести себя соответственно.

Хартлей, нахмурившись, исподлобья посмотрела на леди Клементайн, и взгляд её был полон недоумения. Её весьма возмутил тот факт, что её новое и, по её мнению, нарядное платье эта чопорная леди посчитала ужасным, да и вообще, сочла её внешний вид неподходящим для этого места. Были ли эти слова проявлением личной неприязни, Хартли не знала, но тем не менее ей определённо не нравилась эта леди с её надменным взглядом и властным голосом, в котором каждый раз проскальзывали пренебрежительные нотки. Возможно, чувство негодования разыгралось бы с новой силой, если бы не одна простая истина. Даже несмотря на юный возраст, в словах миссис Клементайн Хартлей смогла уловить смысл, от осознания которого её сердце сжималось от восторга: так или иначе, с этого самого момента её жизнь непременно изменится.