Слёзы Бугенвиллеи

Глава 5. Семь лет спустя

   — Мисс! Мисс, подождите, вы забыли ваш ажурный зонтик!

Время — наверное, единственное в своём роде эфемерное явление, имеющее неограниченную, всепокоряющую и абсолютно неопровержимую власть. Стирая с лица земли не только целые поколения, но и память о них, оно в той же мере способно исцелять душевные раны. Подобно горной реке, шлифующей стремительным потоком острые глыбы камней, время с таким же упорством постепенно сглаживает горькие воспоминания до тех пор, пока от них не останется ни следа.

Рано или поздно само течение времени порождает изменения всего и всех на свете, и Хартлей Клементайн не была исключением из этого правила. Память об унизительном происшествии, со временем потеряв свои краски, в итоге и вовсе испарилась из подсознания юной мисс: всего два года назад, казалось, она опять родилась заново, оставив в прошлой жизни все те неурядицы, напрямую связывавшие её с ужасной миссис Бишэм. Именно гувернантка служила вечным напоминанием о подлеце Макэлрое до того самого момента, когда она, собрав саквояж, навсегда покинула пределы Крендерфорд-Хауса, на прощанье наградив Хартлей злобным, полным презрения взором. И, следовательно, с того самого дня всё резко изменилось.

К счастью для Хартлей, ещё тогда в Крендерфорд-Хаусе она видела чету Макэлрой в первый и, казалось, в последний раз: погостив у Клементайнов всего пару дней, они поспешно покинули Ричмонд и больше никогда не возвращались. Образ надменного негодяя Николаса Макэлроя постепенно растворялся в равномерном течении времени, а после того, как мадам Бишэм была уволена, и вовсе исчез из памяти. Двадцатидевятилетняя уроженка лондонского Ист-Энда Китти Пейдж, прибывшая ей на замену, теперь являлась не только наставницей, но и верной компаньонкой Хартли. Юная мисс была более чем уверена в том, что эта прелестная женщина — самое неоценимое вознаграждение за все те страдания, которые ей пришлось вынести за эти долгие годы.

Хартлей Клементайн уже находилась на том возрастном рубеже, когда желания с амбициями захлёстывают разум, жизнь прекрасна, а весь мир, кажется, лежит у ваших ног. В свои почти семнадцать лет девушка, преобразившись чуть ли не до неузнаваемости, приобрела ранее несвойственные ей черты: беспечная, весёлая и в меру чувственная, теперь она, как это казалось на первый взгляд, не слишком уж и отличалась от остальных девиц её сословия.

Хартли, придерживая пальцами подол кружевного муслинового платья, сбежала вниз по ступенькам и остановилась, бросив на Китти выразительный, полный обаяния радостный взгляд.

— Мисс Китти, ну почему мне нельзя хоть единственный раз в полной мере насладиться лучами солнца, не укрываясь от него? В Англии оно и так не частый гость, зачем от него прятаться? — обиженно надув щёчки, Хартлей выпятила нижнюю губу, всем видом демонстрируя своё недовольство.

— Мисс Хартли! Вы ведь прекрасно знаете, что вашей матушке это не понравится, — возразила мисс Пейдж и, не заметив ни единого изменения в выражении лица воспитанницы, тут же продолжила: — Вы что, желаете быть похожей на садовника Эдвардса? Сами небось замечали, что у старика с лицом. Неужто хотите выглядеть неважно на предстоящем балу? Это ведь такое событие, мисс Хартли, подумайте. Будете, как тот скворец в золотую крапинку. Неужели считаете, что кому-то из молодых джентльменов придётся по душе скворец?

— О, мисс Китти... — И так бледная кожа Хартлей стала ещё белее.

— Да, мисс Хартли, там будет очень много мисс вашего возраста. Думаю, если вы ослушаетесь меня, мистер Гарленд даже не посмотрит в вашу сторону, — осмотревшись по сторонам, едва слышно шепнула мисс Китти.

Главное отличие мисс Пейдж от мадам Бишэм было в том, что она никогда не прибегала к телесным наказаниям, добиваясь послушания Хартли посредством возникших между ними доверительных отношений: по её мнению, подобный метод воздействия на сознание юной мисс был намного эффективнее, чем порка, и действовал незамедлительно.

— Давайте сюда зонтик. — Мисс Клементайн, печально вздохнув, протянула руку, на что наставница лишь довольно улыбнулась.

Больше не задерживаясь в холле, они направились к выходу. Оказавшись на улице, Хартли, раскрыв свой белый ажурный зонтик, глубоко вдохнула тёплый майский воздух, наполненный ароматами трав и благоухающих цветов.

— Скажите, мисс, какая же всё-таки чудная погода! — восхитилась мисс Пейдж, но Хартли будто не услышала этих слов: мысли о грядущем бале вновь встревожили её разум, заставляя сжиматься сердце в ожидании предстоящего дебюта.

— Мисс Китти, мне даже не верится, что я наконец-то выйду в свет! — молвила она, блаженно улыбнувшись. — Мисс Миллиган в своих письмах так много поведала мне об этом! Представляете, её кузина, будучи дебютанткой, была представлена ко двору самой королевы!

Мисс Пейдж, ничего не ответив, лишь сдержанно улыбнулась.

— Не дождусь того момента, когда снова смогу её увидеть, — продолжала тараторить Хартлей, мечтательно всматриваясь куда-то вдаль.

Стоит заметить, что чета Миллиган, приходившаяся лорду Джеймсу Клементайну дальними родственниками, наносила ему визит лишь дважды, но даже это не помешало зарождению тёплых дружеских отношений между Хартли и их дочерью Элайзой, всячески поддерживаемых посредством довольно частой переписки.

— Это произойдёт совсем скоро, — молвила мисс Китти, щурясь от ярких лучей солнца. — Как вы смотрите на то, чтобы прогуляться до оранжереи?

— О да, конечно! Нет более чудного зрелища, чем цветущая бугенвиллея. — Глаза Хартлей восторженно заблестели. — Наверное, в мире нет краше цветов, чем эти. Они воистину прекрасны!

— И даже розы?

— Даже розы! Розы — это слишком банально, — с важным выражением лица заметила Хартли.

Мисс Пейдж лишь мило улыбнулась. Они шли по узкой гравийной дорожке, наслаждаясь лёгким весенним ветерком и пением птиц, которые, затаившись в кустарниках самшита, издавали звонкие трели. Казалось, в этот момент ничто не смогло бы разрушить эту идиллию, кроме взбудораженного юного разума, порождающего все новые и новые мысли.

До оранжереи оставалось лишь несколько шагов, как вдруг Хартли, тяжело вдохнув, внезапно остановилась.

— Что с вами, мисс? — заметив резко побледневшее лицо воспитанницы, встревоженно спросила гувернантка. — Вам нехорошо?

— Всё отлично, мисс Китти... — тревожно скомкав в руке шёлковый платок, пробормотала Хартли и тут же стыдливо опустила глаза. — Мисс Китти, вы ведь никому не скажете о том письме?

— О каком письме? О том, о котором вы поведали мне вчера вечером?

— Да, от мисс Элайзы. Я не могла с вами не поделиться... А вы опять упомянули о мистере Гарленде. Между прочим, уже во второй раз, — недовольно буркнула девушка.

— О нет, моя милая глупышка! Как вы могли так обо мне подумать? — немного возмутившись, произнесла мисс Пейдж. — Я ведь тоже была в вашем возрасте и вполне способна понять ваш пылкий интерес. Только больше никому об этом не говорите: если это дойдёт к леди Клементайн, она этого уж точно не поймёт. Вы ведь не желаете, чтобы она запретила вам вести переписку с леди Элайзой?

— Ни в коем случае, мисс Китти! Я ведь уже не ребёнок и прекрасно знакома с нравами моей приёмной матушки, — с лёгким сарказмом молвила Хартли: спустя несколько лет ей так и не удалось сблизиться с хозяйкой дома.

— Мисс Хартлей! Я запрещаю говорить о леди Клементайн в таком тоне! — строго отрезала женщина, пытаясь приструнить девушку. — Вы начинаете переходить все границы.

— Прошу прощения, — Хартли, на мгновение сделав виноватый вид, опять широко улыбнулась. — Мисс Китти, как же мне не верится! Каждый раз, когда я закрываю глаза, я представляю, как буду вальсировать в своём дивном платье! Как вы думаете, мистер Гарленд пригласит меня на танец?

— О, Хартлей, — закатив глаза вверх, протянула мисс Пейдж. — Вы совсем как дитя!

— Но почему?

— Потому что тешите себя надуманными глупостями. Я даже не удивлюсь, что эта ваша Элайза специально выдумала этого мистера Гарленда, чтобы лишний раз заинтриговать вас и себя позабавить. Хватит, Хартли. Не об этом вам нужно сейчас заботиться — на балу вы должны вести себя безупречно, как подобает настоящей леди, — мисс Китти, утвердительно кивнув, сделала шаг вперёд. — Пойдёмте скорее, у нас не так много времени. Мы ведь зачем-то сюда пришли?

— Да, посмотреть на цветы, — понурив голову, проговорила Хартлей. Голос её в один миг приобрёл подавленный оттенок.

— Вот именно, — едва улыбнулась гувернантка и, схватившись за бронзовую ручку, толкнула полупрозрачную дверь.