Слёзы Бугенвиллеи

Глава 22. Миссис Гарленд

Ещё никогда прежде Хартли не было так противно и мерзко на душе. День, о котором она совсем недавно с нетерпением мечтала, обернулся гнетущим кошмаром, хоть и не являл собой ни мертвецов, ни призраков, ни жутких уродливых чудищ. Утро двадцать шестого июля встретило её приторно-сладким запахом флёрдоранжа, жжением от туго затянутого корсета и болью от врезавшегося в голову свадебного венка. Каменные своды величественного храма и волнительные звуки церковного органа, облачённый в шикарный фрак Питер Гарленд и бесстрастная речь священника у алтаря, безмятежное, чуть отрешённое лицо ни о чем не подозревающего дядюшки Джеймса и завистливый взгляд мисс Элайзы, разлетающиеся в разные стороны зерна пшеницы и открытый, запряженный четвериком великолепных лошадей экипаж... Всё это проплыло перед глазами, как в тумане, и, скорее, напоминало нелепый сон, нежели правду. В конечном счёте, всё случилось именно так, как того хотела Маргарет. К удивлению, в день свадьбы она была немногословной — в её поведении и жестах угадывалось некое смятение и даже испуг. Возможно, виной этому послужил таинственный конверт с чёрной рамкой, который она так усердно прятала где-то в своей комнате. Так или иначе, Хартли не думала об этом. Принимая поздравления от гостей, она со страхом вглядывалась в каждое лицо, опасаясь только одного — приезда семейства Макэлрой. Но в доме они так и не появились. Причина их отсутствия не оглашалась, да и Хартли знать об этом не хотелось. Она не раз ловила себя на мысли, что подчиниться воле старших оказалось куда проще, нежели смириться с предательством Николаса. Из-за него она пропала. Растаяла. Растворилась в вымышленном мире, что обрушился для неё в тот миг, когда она прочла то проклятое письмо. Когда все её наивные мечты обратились в прах, а желания стали не значимее пыли.

 Сразу же после празднества последовал переезд в Линден-Холл, а за ним пара светских раутов и выходов в свет. Каждый раз они возвращались глубокой ночью, и Хартли, ссылаясь на усталость и головную боль, немедленно запиралась в отведённой ей комнате. С тех пор, как она переступила порог этого дома, её не покидала давившая тяжесть обреченности. Питер Гарленд был ей чужим человеком, и Хартли совсем не понимала, что ожидает её впереди. Она ощущала себя не более чем предметом декора, заполняющего пустующий угол одной из многих комнат. 

 Ночь с тридцать первого июля на первое августа выдалась на редкость отвратительной. Не прекращаясь ни на минуту, по окнам нудно тарабанил дождь, и только к утру тяжелые свинцовые тучи рассеялись, уступив место солнцу и бледной голубизне бескрайнего неба. Кутаясь в пуховое одеяло, Хартли свесила ноги с кровати и невольно поежилась. Несмотря на то, что на дворе было лето, в просторной, но совсем неуютной спальне с высокими потолками было всегда прохладно. Со дня свадьбы миновала уже почти неделя, но она все ещё не могла освоиться в новом доме — всё вокруг казалось навязанным и непривычным.