Manacled (Скованные)

7 Глава

Следующие три дня прошли почти так же. Стол появлялся ровно в семь тридцать вечера. Гермиона подходила и ложилась животом на стол за несколько минут до восьми. Малфой приходил, делал, что приказано и уходил, не говоря ни слова. 

Гермиона читала про себя стихи и старалась отвлечься как можно дольше. Все, что угодно, лишь бы не думать о том, что происходит с ее телом. 

Ее там не было. Она лежала поперек стола, потому что устала. Она проводила пальцами по тонкой древесине. Возможно, это был дуб. Или грецкий орех.

Как только ей разрешалось покинуть стол, она забиралась в постель и молилась о приближении сна. Ей не позволяли мыться до следующего утра, она не хотела думать о жидкости между ног. 

Она старалась вообще не думать о произошедшем. Не тогда, когда это уже случилось. И не позже. И не на следующее утро. Она просто... старалась не думать об этом. 

Она ничего не могла с этим поделать. 

Она попыталась отодвинуть это в самый угол своего сознания. Увести ее разум как можно дальше от тела и оставить там.

Когда она проснулась утром пятого дня, ей захотелось плакать, она испытала такое облегчение, что все закончилось – по крайней мере, на время. Мертвое ощущение ужаса, поселившееся в ее животе, начало ослабевать. 

Она встала и приняла ванну. Ритуально очищая каждый дюйм своего тела. Затем решительно встала перед дверью спальни. 

Она собиралась выйти. Собиралась выйти из своей комнаты и хотя бы осмотреть остальные... четыре. Четыре другие комнаты по коридору. 

Она была полна решимости осмотреть каждый дюйм и понять, сможет ли она найти какое-нибудь потенциальное оружие, чтобы убить Малфоя.

За последние несколько дней она представляла себе его смерть множеством различных способов. Ее завладело огромное желание увидеть, как гаснет свет в его глазах. Она отдала бы все, чтобы вонзить клинок в его холодное сердце.

Она была готова согласиться на удушение или отравление его. 

Кроме Волдеморта и Антонина Долохова, не было больше ни одной смерти, которой Гермиона теперь так страстно желала. 

Долохов был ведущим разработчиком в отделе проклятий. Самые ужасные проклятия, которые возникали в ходе войны, были приписаны ему. Гермиона гадала, жив ли он, все еще изобретая новые способы убивать людей с мучительной медлительностью.