Manacled (Скованные)

21 Глава

Гермиона в ужасе замерла на смотровом столе. Скрип от пера целителя Страуд начинал сводить ее с ума вместе с бесконечным монотонным тиканьем часов.

Во рту у девушки пересохло, и она с трудом сглотнула появившийся на языке привкус кислоты. Она попыталась дышать ровно, но напряжение наряду с наступающей паникой не давали ей этого сделать. Ей больше ничего не оставалось, как неподвижно сидеть и стараться не потерять сознание при мысли о том, что ее отдадут Люциусу Малфою.

Люциусу Малфою, который был сумасшедшим психом; гораздо более безумным, чем даже Беллатриса Лестрейндж. Человеку, который всегда нарушал правила, переходил границы и каким-то образом всегда умудрялся использовать изворотливый язык, чтобы спасти свою шкуру. Тому, кто мог убить Артура Уизли, но вместо этого, обрёк его на вечную пытку, лишив главу семейства Уизли разума, тем самым превратив здорового мужчину в беспомощного ребёнка. Человеку, который проклял Джорджа ужасающей вариацией проклятия некроза, которое заставило Гермиону отрезать ему ногу, пока он был еще в сознании, чтобы спасти его. Тому, кто убивал Рона на глазах у Гермионы, не переставая смеяться.

Комната перед глазами поплыла, и девушка осознала, что сейчас у неё случится обморок или истерика.

Ее начинало трясти.

— Что случилось? — спросила Страуд.

Гермиона вздрогнула.

— Ты ... только что угрожала передать меня Люциусу Малфою, — сказала Гермиона.

— Надеюсь, до этого не дойдет, — мягко ответила целитель Страуд.

— А что, если дойдёт?

– Ну, мы сможем взять его под контроль, если будет слишком много опасений насчёт его сумасбродного поведения. Жаль, я не могу дать тебе зелье плодородия в этом месяце. Я пришлю несколько зелий, которые, по крайней мере, облегчат ситуацию и, возможно, увеличат ваши шансы на успех.

Гермиона замолчала, больше ничего не ответив.

Малфой пришёл поздно вечером, и она вяло уставилась на него. Выражение его лица было жестким. Сжатая челюсть и холодные суровые глаза, в которых смутно читалась усталость. Вероятно, он вернулся к охоте на последнего члена Ордена. Или, возможно, его волновало, что отец все же не выдержит и убьет ее преждевременно.