Обжигаясь о платину

Глава 7. Тайна в часах

Искусство писательства невозможно потерять навсегда, в наших силах лишь создать перерывы между работой над книгами, что дает нам отдохнуть и улучшить навык, отточенный вереницей лет.

Разумеется, книги создавать интересно сугубо тому, кто умеет писать.

Миновало две недели.

Прошли ли они легко? Отчасти.

Наказаний и порицаний от Мирона Львовича более, к счастью, не было (в частности оттого, что Алиса больше не вела себя неподобающе для идеального образа в глазах гувернера, четко различая невидимую доселе грань между спором и отъявленной борьбой с учителем).

Пыльные тома, пахнущие паутиной и жухлой бумагой, совершенно не скрашивали будни Алисы. Самая наиужаснейшая страшилка, которую ей за всю свою длинную и тяжелую жизнь довелось прочитать - "Анна Каренина", герои коей являлись ей отныне в кошмарах наряду с Мироном Львовичем, чинно следуемым позади разъяренной толпы книжных персонажей, негодующих, что их стали так мало читать и начали выкидывать из памяти.

Раз уж зеленый том не пришелся по душе гувернеру, Алиса, воспользовавшись его вскольз брошенной фразой, изрисовала каждую страницу толстой книги, создав тем самым свою.

Мирон Львович ее не ругал. Он лишь сказал, что в ее распоряжении только зеленый том. Остальные до разряжения обстановки он попросил не трогать. Что такое "разряжение обстановки" Алиса не знала, но гувернер пообещал, что вскоре сделает нечто, что девочке непременно понравится.

Изменилось ли начальное впечатление Алисы об учителе?

Нельзя однозначно ответить на этот вопрос. С одной стороны Мирон Львович вызывал у девочки омерзение - мало того, что занял место Тани, так еще и возомнил себя царем и командует Алисой, как его душе угодно (а ведь она хозяйская дочь!). Более того, он никогда не шел на поводу желаний девочки, был суров, неприклонен и решителен.

Однако... в какие-то минуты он бывал немного добрым (зачастую вечерами, после длительных уроков). Однажды он даже попытался поведать историю о своем детстве, правда, мигом оборвал себя на полуслове и отчеканил, что этот монолог не имеет никакого отношения к теме о приставках, корнях и суффиксах.

В такие моменты Алиса проникалась невольной симпатией к Мирону Львовичу и даже немножко его жалела (гувернер, хоть и будучи внешне непроницаемым, таил в душе какую-то острую тоску, и ее выдавало его же оружие - серо-голубые глаза учителя).