Обжигаясь о платину

Глава 48. Болезнь

Алиса уже в кровь разбила кулаки, барабаня по двери.

Они что, специально не открывают?! Наивно думают, что девочка просто возьмет и уйдет?!

Как будто они ее не знают!

- Откройте! - с яростью, смешанной с жалобностью, крикнула Алиса. - Пожалуйста! Ну откройте же! Я ведь не уйду отсюда! Я буду ночевать под дверью тогда! Вам что, трудно меня впустить?

Девочка взвыла и со всей силы впечатала кулак в стену. Теперь руки уже были окончательно разбиты в кровь.

Замок щелкнул, и дверь неспешно открылась.

- Тетя Соня! - рявкнула Алиса. - Вы что, совсем оглохли?! Я уже десять минут здесь стою!

Блеск вокруг глаз Софьи выдавал мокрые следы от ее слез...

- Ой, Алиса... - прошептала тетя Соня, промочив ресницы платком. - Шла бы ты домой, ей-богу. Переволнуешься еще... Ступай. Здесь все в порядке.

- В порядке?! - взревела девочка и протиснулась в квартиру.

Лев угрюмо сидел в кресле и на мелкие кусочки задумчиво рвал газету. От запаха копченой рыбы Алису затошнило.

- Где он? - просипела девочка. - Где он?!

Тетя Соня шмыгнула носом и, едва сдерживая слезы, зашептала:

- В комнате... Лежит, бедненький, не выходит. Третьи сутки почти ничего не ест, ой... Ой, что будет-то... Хороший мой, мальчик мой... Даже не разговаривает. Ой, ужас, это же надо, всякие люди есть...

- А ну молчать! - вдруг рявкнул Лев, стряхнув с колен обрывки газеты. - Распричиталась тут, ребенка пугаешь! Ну, подумаешь, депрессия у человека. Ничего, выйдет, он ведь не баба. А эту воблу я собственными руками бы расчетвертовал, мразь такая! С самого начала она мне не нравилась. Ишь, позарилась на деньги... Да таких топить надо, и дело с концом!

Алиса безумно схватилась за свои волосы.

Да это же она, она во всем виновата! Не пойди она в тот чертов ларек за мороженым, всего этого бы не случилось!

Девочка кинулась в комнату Мирона Львовича.

Сердце немыслимо защемило.

Ком застрял у Алисы в горле. Картина переворачивала в ней все чувства.

Мирон Львович в старом свитере и потертых спортивных штанах лежал сейчас на кровати поверх одеяла в позе эмбриона. Взгляд гувернера был устремлен в одну невидимую точку, учитель даже не моргал и вообще походил на мертвого. Опровергало эти подозрения лишь его тяжелое дыхание.