Обжигаясь о платину

Глава 40. В одиночестве

"Я попытался, мне было сложно,
Но в одиночестве невозможно,
Это когда до крови под кожей
Любят тебя..."

(С) Странным образом - "1000 лет"

Почему мы смеемся, видя, как старовер судорожно перекрещивается, завидя церковь, или, что еще нелепее - бьется головой о землю, надеясь, что из-за этого Господь будет к нему милостлив?

Но это же абсурд! Как человек может добиться хорошего расположения Бога, просто-напросто стуча о пол лбом или завывая устрашающие молитвы? Как этим можно искупить грехи?

Но это же фанатизм!

Искренне верующий человек никогда не трепещет перед церковью. Он знает заповеди и соблюдает их. Если он совершил дурной поступок - он искупает его благими делами, а не длиннющими молитвами и (уж тем более!) жертвоприношениями.

А вот остальные - обычные фанатики. Они выбирают, в кого верить, а потом яро его обоготворяют. При том, что никаких дельных и полезных поступков от них обычно ожидать не стоит.

Да насколько же смешно выглядели элоновцы, проходя мимо лаборатории ученого и в ужасе перекрещивая свои груди!

Как много у Элона сторонников! Так почему же он продолжает мастерить своих железяк, когда весь народ этого мира в огонь и воду готов пойти за своим кумиром?!

Или вся любовь элоновцев к ученому - сугубо фанатизм, и ничего более?

Неужели они сами не хотят счастливой жизни? Да, конечно, хотят! Просто Элон-батюшка им ничего не говорит, а они и рады - считают, что так и надо.

А почему ученый-то до этого не дошел? Все рассчитывает на своих роботов, которых подорвать - раз плюнуть? Или людей совершенно не считает за разумных существ? Да, они не такие крепкие, как его псевдодети из железа, но их тысячи! Десятки тысяч! Да стоит лишь им восстать...

Алиса на некой летающей платформе (желание девочки на ней покататься отбил Элон, заявив, что однажды эта штука чуть не отрезала своим двигателем ему ногу) достигла крыши лаборатории, откуда открывался вид практически на весь Элонск - грязный, затхлый и убитый, но неумелыми попытками пытающийся вновь ожить.

Он часто вечерами забирался на крышу...

Ему так было... спокойнее?