Огни юга

Глава 8. Горькая правда

1572 г. от заселения Мунгарда, катакомбы Ловонида, Авалор

Чтобы отвлечься от тревожных мыслей, Николас помогал перевязывать раненых.

Вскоре в главный зал заглянул измождённый и помятый Гейрт. В свете факелов его лицо выглядело особенно бледным и заострившимся. Целители хотели осмотреть его, но Гейрт отказался и отозвал Николаса в опустевший коридор.

- Все, кто мог, укрылись в катакомбах. Хуг погиб. Безрассудный мальчишка до последнего пытался спасти своих людей. Командир Лучезарных Арнингхэм проткнул его мечом.

- Скольких мы потеряли сегодня? – спросил Николас.

- Ещё не считали. Около трёх десятков. Учитывая, что у нас каждый человек на счету... - Гейрт с досадой покачал головой. – А у вас как? Судя по кислому выражению лица, миссия провалилась?

- Лучезарные застали нас врасплох. Я ветропрыгнул с пленником, а остальным пришлось принять бой. От них до сих пор нет известий.

Как же гадко, что пришлось бросить учителя на произвол судьбы! Николас сцепил зубы, отгоняя боль и тревогу. Аж по скулам заходили желваки.

- Пленник жив? – спросил Гейрт.

- Жив, но от этого нам не легче, - выглянул из бокового зала на их голоса Мойес. – Палач поработал над ним так, что он вряд ли долго протянет.

Лицо Гейрта помрачнело.

- Он назвал преемника?

- Скорее всего. Но малыш Ники нам не доверяет и предпочитает держать всё в тайне, - Мойес кивнул на Охотника.

- Малыш Ники?

- Моё настоящее имя Николас Комри.

Теперь весть о том, что он жив и помогает повстанцам, разнесётся по Мунгарду со скоростью ветра. Годы маскировки, ставшее почти родным имя, мечты о спокойной жизни в уединении – всё перечёркнуто словами короля.

- Внук Утреннего Всадника? – удивлённо воскликнул Гейрт. – Что здесь творится?

Из коридора, который вёл к темнице, послышались шаги. Пять аур приближались, повреждённые и блёклые. В одной из них виднелись прожилки позеленевшей бронзы. Николас облегчённо выдохнул.

На свет факелов выбрались потрёпанные Белус и Джодок. Под руки они волокли мертвецки бледного Мидрира. Обеими руками он зажимал себе левый бок, где на рубашке багровело пятно.