Ноунейм | РЕДАКЦИЯ

#10 Рыжий, рыжий, полосатый

     — Эй, ты чего! Решил счеты с жизнью свести, меня кинув? — Лис подбежал и помог подняться. Где-то рядом протяжно запищала машина. Я судорожно озирался. Демон пропал, чудовища попрятались.

Лисы пугают монстров под кроватью, забыл?

Точно, моя любимая старая сказка.

— Да так, споткнулся, не бери в голову, — и мы пошагали в магазин.

Внутри плавали стайки посетителей, разноцветные стеллажи и множество ярких цветов манили глаз. Парень сновал туда-сюда, вихрем метаясь меж стоек с красками и кистями. Я притаился в книжном отделе. Внимание привлёк маленький комикс. Я открыл его и разглядывал несколько минут. Видно, его рисовал безмерно счастливый и добрый человек. Магическое добро, передающееся сквозь пальцы и книжную пыль. Я еще раз пролистнул сборник от начала до конца. Не верилось, что столько утрамбованных чувств и пожеланий могло храниться в маленькой книжечке. Вот я двинулся к стеллажам с школьными принадлежностями. Девочка в синем комбинезоновом костюме выбирала тетради. С собачкой, принцессой и видом моря.

Да все в жизни хотят, чтобы у них была собачка, принцесса и вид на море!

Что правда, то правда. У меня не было ни того, ни сего, ни третьего. Зато был я, теперь молодой и здоровый.

И очень скромный.

Побрел дальше, задумчиво накручивая ставший коротким локон на палец. Вот внимание привлекали почтовые открытки, скрепки, ручки, блокноты — вся мелочь пестрела, заставляя глаза болеть. Я наконец нашёл Лиса. Тот сидел в уголке, наклонившись, выискивая нужную ему вещицу, которая как назло закатилась под стеллаж. Рядом валялся мольберт, укутанный в пленку, да папка бумаги для рисования.

— Хьюстон вызывает Лиса, — заявил я, смотря на эту картину. — Лис, прием, это Хьюстон.

Лис скорчил недовольную рожицу и повернулся ко мне, наморщив нос.

— Помощь нужна? — спросил я, перекатываясь с носка на пятку.

— Не-а, сам достану, — послышался шум под стеллажом, Лис нагнулся и пискнул. В один миг подпрыгнул и буркнул нехорошее словечко под нос. Оттуда вылезла толстая, рыжая кошка. Парень заверещал:

— Да кто же это в магазине кошку-то держит? Ироды, я ж вас!.. — и запнулся. Что делать дальше, он не знал.

Представительница рода пушистых тем временем не торопясь подошла к нему на коротких лапках-сардельках и принялась тереться о штанину. Лис сморщился, сьежился и, можно сказать, уменьшился в размере. И тихо запищал себе под нос.

Мышка-трусишка!

Я захохотал. Но, на всякий случай, поднял толстую кису на руки и погладил толстое тельце. Та довольно мурлыкала.

А вдруг он ее пнет, ей богу.

— Пойдем, храбрый мышь, я спас тебя от ужасного чудовища! — Лис проедал меня глазами, время от времени посматривая на котейку. Той очень понравилось новое местоположение.

— Кикимора рыжая! — парень быстро подобрал свои покупки и вылетел из ряда стеллажей к кассе. Я поплелся за ним.

— И кто еще из вас рыжий? — тихо шепнул кошке. Та мурлыкнула в ответ, словно поняв меня.

На кассе стояла женщина в летах, с редким пучком крашеных-перекрашеных волос. Униформа магазина ей была, мягко скажем, мала. Грустные глаза были тусклы, а лицо от рутинной работы помрачнело. Она пробила покупки Лиса и прошелестела сумму оплаты. Я опустил кошку на пол и та растворилась в толпе посетителей и покупателей, протянул несколько купюр и железных монеток, с минуту роясь в карманах. Старался больше не смотреть на нее, а лишь на Лиса, у которого улыбка растянулась до ушей, а ноги непроизвольно подпрыгивали. Какое милое создание!

Мы протиснулись наружу; полдень уже наступил. Солнце багрово-золотым заревом отражалось в синем море неба; шум достиг своей максимальной точки и отдавался в ушах какофонией. В животе заурчало. Ветер морозным облаком обжег легкие, он был сухим и холодным. Неведомо откуда под ноги упал золотой кленовый лист.

Я предложил ему пойти перекусить, сам не зная куда. Лис с энтузиазмом согласился, отдал мне мольберт, предварительно заявив:

— Если еще раз разломаешь, пойдем обратно в магазин, — и потянул за рукав в один из многочисленных переулков. Мы шли вдоль набережной, ветер приносил холодное дыхание реки.

Впервые за день я вспомнил о Лине. Как она там? Может, скучает? Сегодня же выходной, воскресенье. Она наверняка сидит дома и курит в открытое окно. На плитке стоит чайник и нестерпимо верещит, но она его не замечает. Не слышит. Лина всегда не замечала чайник без моего замечания. Или, скорее, читает очередную книгу из нашего нескончаемого книжного шкафа. Вот сидит на промятом от времени красно-багровом кресле, пахнущем пылью, не торопясь перелистывает страницы. Между бровями собралась морщинка. Белоснежный, но сухой локон выпал из-за уха и немного бесит ее. Вот уровень нетерпения достиг критического, и Лина заправила его обратно своими худыми пальцами-когтями.

Когтями.

Я поежился. Вот, прямо предо мной скрипнула деревянная дверь со стеклянной вставкой, и лапа Лиса потянула за собой. Мы вошли в маленькое восточное кафе. В носу защипало от пряных, острых, манящих запахов, я чихнул. Лис по-хозяйски разложил все вещички на полку и движением руки позвал следовать его примеру.

Помещение было относительно небольшим — размером с две большие комнаты. Солнечный свет с набережной просачивался сквозь два больших окна. Желтые, красные, зеленые фонари раскачивались под потолком от играющего с ними ветерка, вылезшего из форточки. Помещение пустовало, за барной стойкой никого не было.

— Ма-а-а-кс! — закричал Лис так, что у меня в ушах зазвенело. Из-за двери тут же появился высокий парень, явно чем-то недовольный. Нашим приходом. Он посмотрел на Лиса, окинул меня интересующимся взглядом, заправил футболку в черные штаны, пригладил чуб на голове и спросил:

— Какие люди... Чего приперся? — вот и культуре конец.