Ноунейм | РЕДАКЦИЯ

#23 Текучка

— Прости меня, прости, прости... — я сидел рядом с ее кроватью, как вечно привязанный пес, глядя на раскрасневшееся, опухшее личико. Лина же была похожа на китайскую фарфоровую куколку, маленькую, прекрасную куколку, которой на щеки случайно вылили немного пунцовой краски.

Конечно, ей было обидно. И это я сделал ей больно. Элементарно, Ватсон. Но что, если это было правдой?

А я и сам не знал. Просто обнял ее, снова сопротивляющуюся, и шептал, шептал. Спустя четверть часа она успокоилась. Конечно, завтрак уже остыл, а чай наверняка стал противно-горьким. Но сейчас было не до этого.

— Кто тебе его поставил?

И что я должен был сказать? Помолчал несколько секунд, мысленно попрощался с жизнью, и ответил:

— Не знаю.

— Как?! — глаза ее расширились. — В смысле ты не знаешь?

— В коромысле, — отмахнулся я. — И вообще, давай, прекращай, ты у меня самая лучшая-прекрасная, и есть хочу.

Лина поджала губы.

— Точно самая лучшая?

— Да я тебе отвечаю.

— Ну ладно, — прищурив глаза, ответила она. — Но в следующий раз увижу подобное... Я тебя... я тебя...

— Все, понял, больше не буду, ваше величество!

Ответ ее явно удовлетворил.

Мы пошли наконец-то завтракать, про меж слов решив, что об этом случае лучше всегда помалкивать. Как ни странно, на меня напал зверский аппетит, — конечно, авось не каждый день можно почувствовать себя Казановой, не так ли?

Мы решили подсчитать общее количество «серебренников», оставшихся в запасе. Лина выскребла их отовсюду, даже из тех моих заначек, которые я давным-давно позабыл. Видимо, этот фокус у нее одинаково хорошо получался уже с двумя моими любимыми вещами — с сигаретами и деньгами. С последним, конечно же, реже. Ну что тут поделать?

Как дети, мы подсчитывали все с неподдельным интересом — я отжал у нее купюры, а Лина с недовольством бренчала железками. Вышло ни много ни мало — пятнадцать с хвостом тысяч. Есть на что разгуляться! Но тут на моих глазах начали происходить необъяснимые махинации — половина всех денег исчезла в Линином халате, в книге рецептов на столе, в полочке.

— Эй! Ты куда это все деваешь? Мы еще в прятки с деньгами не начинали играть! — воскликнул я, пытаясь отнять у нее последние купюры. Лина же была проворней, и, как следствие, вышла из этого боя победительницей.

— Так. Знаешь что... — начала она, усевшись за стол. — Это называется взрослая жизнь. Вот, например, в шкафчике — на еду, в банке — на новую сковородку.

— А в лифчике твоем тогда на что?! — спросил я, совершенно обескураженный таким развитием событий. Лина же не удивилась, и хмыкнула:

— Да на него же.

Мне на столе остались две жалкие тыщенки.

И как вы, бабы, это делаете?