Ноунейм | РЕДАКЦИЯ

#27 Смерть

Я бежал по бескрайнему полю. Огромные колосья касались моей груди, я чувствовал детскую, невозможно сильную радость. Поле было бесконечным. Одышки не было, я словно летел. На минуту прикрыл глаза — и вот, уже шел по заброшенной дороге. Туман был словно молоко — не увидеть, не потрогать ничего дальше полуметра. Я стоял на перекрестке. Радужный свет фонарей, у которых горели все огни, слепил глаза. Я повернулся, пытаясь найти выход. И увидел ее — Лину. Светлую, нежную, в розоватой пелене. Она протягивала мне руки и шептала одно:

— Пойдем со мной, пойдем, пойдем, я спасу тебя...

В другой стороне была Ямайка. Она была полной противоположностью образа Лины — черная, бесконечная, неизвестная. Ямайка протянула мне руку и кивнула. Я, как очарованный, схватил ее, и оказался в бесконечности.

В космосе.

Мы парили, и не заботились ни о воздухе, ни о чем. Глаза ее были похожи на бездонные омуты. Одним робким взглядом меня засосало в них. И вот, уже я лежал на дрожащей, хрустальной от росы траве. Первый, девственный рассвет расстилался на небе.

И снова поле.

Невдалеке кричали вороны; я пошел на их шепот. Я знал их язык, я сам был вороном, и прилетел. На каменной дороге в ряд стояли кресты, с которых свисали грешники. Я сел на голову к одному из них. Взгляд его внезапно обратился ко мне. Это был Лис. Он просил прощения, растрепавшаяся ряса его была скорее похожа на лохмотья. Терновый венец на голове был ужасно прекрасен. Я поранил о него лапу и недовольно каркнул. Рядом прогуливалась смерть. Она тяжело вздохнула, и недовольно покачала головой, костлявым пальцем помахала мне.

Я нырнул в пучину моря. Не старался выплыть, а все тонул, и тонул. И вновь был в своем теле. Рядом была Лина. Это была бесконечность, но не та, что прежде — светлая. И все же я тонул. Долю секунды, секунду, минуту, час. Бесконечность. И оказался в своей комнате. Поглаживал костлявого волка, примостившегося у ног. Я сам был смертью, и наблюдал за тем, как Лина, да и я, — мы спим.

Это было бесконечно красиво.

Пес довольно урчал, обгладывая кость моей ноги. Но вот, первые лучи рассвета вновь озарили спящих. Я улыбнулся, потрепал по костяшкам своего верного спутника, и растворился в воздухе. Есть еще и другие дела.

Где-то там, далеко в поле, закричали первые петухи.