Ноунейм | РЕДАКЦИЯ

#34 Точка отсчета

Кажется, все время, что я собирался, руки предательски тряслись. Да что там руки — я сам был похож на осиновый листик на ветру. А от чего? Лина из своего уголка недовольно выглядывала, но ничего не говорила. Когда я все же уже собрался и выходил из прихожей, она подошла, и бесцветным голосом прошептала:

—Так ты все-таки...к ней?

Я не знал, что ответить, да и стоило ли? Поэтому, не от большого ума рявкнул:

— Не твое дело! — и вылетел на лестницы, оставив ее одну. Я буквально чувствовал ее грусть и сожаление. Но ничего не мог поделать. Да и было далеко не до нее.

Воздух в этот раз не морозил нос, ноги не болели. Сам я, похоже, находился в раю — неведомое прежде ощущение прекрасного томленья сдавливало грудь. Это чувство было невиданным нектаром, слишком прекрасным для меня, и слишком сильным, чтобы не опьянять все мое бренное существо. Вот, я забежал в дешевый цветочный, блеклая продавщица поседевшей прической продала букет алых роз. Они, казалось, искрились ярким, ослепляющим огнем.

И вновь, впереди маячила неизвестность, манящая и прекрасная, отталкивала и притягивала, шептала что-то неимоверно приятное на ухо, и тут же давала оплеуху. И я велся на поводу, был ведомым, не зная о ведущем абсолютно ни-че-го.

Маленькая вывеска бара игриво мигала мне; вот уже оставалось буквально несколько шагов до заветного места. Я сглотнул, проморгался, и дернул дверь на себя. Несколько секунд невидящим взглядом обводил помещение. И тут, буквально из ниоткуда появилась Ямайка. Она крепко обняла меня и поцеловала, и все мысли в миг остались где-то там, далеко, в прошлом. Это было перерождение души и тела, образа и системы мыслей. Этим называют лишь одну вещь — любовь. Я переродился.

Она, к слову, буквально через мгновение отпрянула от меня, и, как ни в чем не бывало, забрала свои законные розы. Я же, проходя к столику, утер губы. На руке осталась алая помада, обжигающая разум.

— Ну, я принимаю твои извинения. — заявила она, ставя розы в вазу, которую навернка припасла заранее. — Знаешь, я была уверена, что ты придешь. И не ошиблась.

Внезапно мне стало дико неловко; щеки вновь стали багровыми. Ямайка заметила это и улыбнулась.

— Ну что ты, как ребенок, ей богу. Поверь, про концерт я все уже давным-давно позабыла. Честно.

— Ну, — начал я, — верю.

— Вот и отлично! А теперь расскажи о себе, — улыбнувшись, приказала она. Но рассказывать было решительно нечего, и я молчал, как партизан.

Вот так и началась эта самая встреча, в итоге унесшая несколько жизней. Давайте возьмем этот момент за точку отсчета. И начнем, пожалуй, с первого, пылающего поцелуя.