Любовь С Привкусом Смерти

глава 6

Гарри отправляет в рот последнюю вилку пюре, стоически проглатывая безвкусную еду, которую даже язык не поворачивается назвать пищей, и поднимается, замечая, что Реддл, давно расправившийся со своей порцией, встаёт следом за Гарри. Мальчик скашивает на него глаза, встречаясь с невозмутимым взглядом Тома, возвышающимся над ним со своим высоким ростом. Гарри идёт к выходу из столовой, ловя на себе странные взгляды воспитанников приюта, и слышит долетающий до него нарочно громкий шёпот противной девчонки с некрасиво спутавшимися волосами, которая, нагнувшись к соседке, горячо восклицает:

— Посмотри! Реддл стал везде таскаться с этим мышонком, словно пёс сторожевой. Девчонка кидает в их сторону ещё один взгляд и в ужасе замирает. Гарри видит, как её начинает мелко трясти от страха, и непонимающе оборачивается на Тома, следя за его взглядом, направленным прямо на противную сплетницу. — Том, пожалуйста, не надо, — умоляюще шепчет Гарри, чувствуя ощутимый толчок в спину от соседа. — Шагай давай! Чувствуя явное раздражение Реддла, Гарри послушно ускоряет шаг, только и мечтая покинуть злополучную столовую. Когда гомон голосов стихает за закрытыми дверями, мальчик спокойно выдыхает, кидая любопытные взгляды на Тома, но не осмеливаясь начать разговор. Они идут в тишине до комнаты, и Гарри с притворным интересом разглядывает каменный пол под ногами, иногда открывая рот и тут же закрывая, боясь услышать что-нибудь злобное в ответ. Когда их дверь появляется в поле зрения, мальчик всё-таки вскидывает голову, смело начиная: — Том, а почему ты подождал меня? — Тебе что-то не нравится? — ожидаемо раздражённо шипит Реддл в ответ, нарочно грубо подталкивая Гарри идти быстрее, и мальчик замолкает. Глупая улыбка почему-то расползается по лицу, окрыляя, и на миг Гарри кажется, что он парит над полом. Неожиданное понимание, что Том, кажется, защищает его, так греет душу, что мальчику стоит огромных усилий перебороть себя и перестать улыбаться, иначе Реддл снова начнёт ругаться и злиться. Не по-настоящему и совсем не страшно, но Гарри очень не хочет, чтобы он ворчал. А Том прекрасно понимает, что Гарри догадался. В его жилах начинает закипать ярость по отношению ко всем детям, которые смеют открывать рот и что-либо говорить в его сторону. Он мстительно надеется, что это повторится снова, мечтая наконец выпустить наружу накопившиеся силы.

***

Гарри бережно берёт с подоконника книгу Тома, которую тот разрешил ему посмотреть, так как уже давно закончил, перечитав раза два. Мальчик проводит по тёмному переплету рукой, словно по самому большому сокровищу в его жизни, а Реддл привычно раздражённо фыркает, сидя на своей кровати и наблюдая за этой картиной. Его всё время злит, когда Гарри выкидывает нечто подобное, но он упрямо молчит, где-то на грани сознания самую малость умиляясь. Пускай они и погодки, между ними будто огромная пропасть. Гарри мягкий, рассеянный, вечно летающий в облаках, наивный и до чёртиков добрый. Тома это бесит до умопомрачения, потому что слишком сложно признать, как чистота и невинность Гарри иногда восхищают. Реддл словно полная его противоположность: собранный, холодный, расчётливый и жестокий, не терпящий никаких признаков мягкотелости, но почему-то всё спускающий Поттеру и чувствующий странные желание и потребность оберегать его. Поначалу это приводило его в такое бешенство, что хотелось причинить Гарри нестерпимую боль, испортить его жизнь, не оставив ничего светлого. Но потом Том понял, что банально не сможет, и ему оставалось лишь смириться с этим, начав таскаться за Гарри после уроков и приёмов пищи, лишь бы не видеть, как хрупкое тело покрывается многочисленными синяками и ссадинами. Понемногу Реддл начинал привыкать, что улыбка соседа доставляет спокойствие и умиротворение. Если Гарри был рад и спокоен — Том был спокоен, если Гарри хмурился и был чем-то озадачен — Реддлу необходимо было знать, в чём заключается проблема. И мальчик успокаивал себя тем, что это просто Гарри, исключение из всех его всевозможных правил. — Как интересно! — восклицает Гарри так восхищённо, прочтя первую страницу, что Том осторожно улыбается, укладывая пуговицу в свою картонную коробку, бережно закрывая её и возвращая на место. Эта коробка всё еще оставалась святой святых, и Гарри к ней притрагиваться было строго-настрого запрещено. Лишь Том иногда доставал её для того, чтобы пополнить или спустя время пересмотреть трофеи, любовно поглаживая и с безумной улыбкой погружаясь в свои мысли. Иногда Гарри задавал мешающие вопросы, получая односложные ответы и наконец сдаваясь. А Том вспоминал историю каждой из вещей, воспроизводя в голове страдания своих «жертв», их крики и мольбы прекратить, чувствуя странный прилив удовольствия и сил. Это нисколечко не пугало Реддла, а, наоборот, воодушевляло, заставляя осознавать свои могущество и власть. Он мог защитить не только себя, но и Гарри. Его боялись, с ним обращались осторожно, и ему это нравилось. Иногда сосед мешался под ногами, пытаясь его сдержать, пока ярость застилала глаза красным маревом. Это было какое-то странное, но великолепное для Реддла наваждение. И в такие моменты в реальность его мог вернуть лишь жалобный голос Поттера: «Пожалуйста, Том». Потом Реддл ещё долго передразнивал мальчишку писклявым голоском, замечая, как хмурится Гарри, закусывая губу от досады. Но, на самом деле, в такие моменты Том иногда даже был благодарен ему, осознавая, что может перейти границы. Каждый находил свою отдушину во всём этом безумии, что происходило вокруг них.