Любовь С Привкусом Смерти

глава 34

Рождественский приём в Малфой-мэноре 1960 года, канун 1961 года.
Гарри покачивает в своих руках бокал с отменным красным вином, привезённым из Франции, и лениво следит за снующими туда-сюда гостями, расположившись на мягком дорогом диванчике. Том аккуратно кладёт ладони ему на плечи, осторожно массируя, и усмехается чему-то. Гарри очень жалеет, что не может видеть его лица сейчас. Он по-прежнему чувствует себя на таких мероприятиях до безумия лишним, и даже острые шутки и насмешки над Малфоем не поднимают настроения.

- Скука, не так ли? - отстранённо спрашивает Реддл, незаметным для чужих глаз движением проходясь по беззащитной шее любовника пальцами, отчего тот, вздрогнув, блаженно прикрывает глаза. - А чего ты хочешь? Крови и пыток? - Да, было бы неплохо, - усмехается Том, скользя задумчивым взглядом по гостям. - Нотт со своей женой, Эйвери всё также холостяк... Как быстро летит время, не так ли? В каком году ты должен родиться? Гарри раздражённо цыкает, запрокидывая голову и разглядывая насмешливое, довольное лицо Тома. Издевается... У Реддла сегодня на удивление игривое и приподнятое настроение. Поразительно... Впрочем, Гарри только рад, всё ещё с содроганием вспоминая гнев Волан-де-Морта, когда тот, вернувшись после встречи с Дамблдором и получив отказ, разбил вдребезги бутылку дорогущего вина. Тогда он долго кричал на Гарри, обвиняя его в умалчивании исхода разговора. А Поттер лишь спокойно сидел за столом, допивая остатки вина из своего бокала и невозмутимо наблюдая за тем, как Реддл рвёт и мечет, разрушая заклинаниями вещи в доме. В голове Гарри всё ещё стояла картина мёртвого тела домового эльфа... - В 1980, - спокойно отвечает Гарри, решив ни в коем случае не вестись на провокацию Реддла, но вздрагивает, когда замечает в глазах Тома опасный блеск. - Не лучшее время сейчас это обсуждать, не находишь? Волан-де-Морт делает глоток вина из своего бокала, рассеянно кивает и, потрепав напоследок волосы Гарри, ловя его прерывистый вздох, уходит разговаривать с другими гостями. Ещё некоторое время Поттер сидит на диване, задумчиво разглядывая переливы рубинового напитка в своих руках, и в конце концов поднимается, бездумно направляется мимо беседующих людей, сдержанно кивая знакомым. Гарри и сам не замечает, как выходит на просторную веранду, где промозглый зимний ветер пробирает до костей. Накладывая на себя согревающие чары, он подходит к краю и смахивает обжигающий холодом снег с перил, касаясь ледяного металла пальцами. Позади него остаются цепочка следов на укрывающем веранду белом покрывале, шумные разговоры и размеренная классическая музыка. Гарри блаженно прикрывает глаза, допивает вино из своего бокала и трансфигурирует стекло в резвую птичку, тут же взмахивающую крыльями и улетающую далеко-далеко отсюда. Мужчина улыбается словно ребёнок. Когда-то в Хогвартсе Гарри часто любил трансфигурировать вещи Реддла, наблюдая за тем, как тот злится и ругается. А сейчас... Сейчас проворачивать подобное намного опаснее. Гарри неотрывно следит за маленькой, почти уже незаметной точкой в небе, уносящейся вдаль, и рассеянно думает о том, как же всё-таки это странно... Прожить одну жизнь, а потом вернуться в прошлое... Далеко-далеко в прошлое, проживая вторую жизнь, совершенно иную. И как страшно... Ведь теперь исправить ошибки этого раза уже невозможно. Гарри вспоминает Сириуса, Добби, Дамблдора и много кого ещё, чьё имя значится в списке «Погибли», и задумчиво водит уже замёрзшими пальцами по металлу перил, хмыкая. А может ли он исправить ошибки той жизни? Перевоспитать Беллатрису, заставить Реддла отступиться от мечты о власти, избавить того от странной ненависти к Дамблдору, чтобы не губить жизнь юного сына Малфоя. Никому не было столько известно. Да... Поттера заботила судьба каждого из них даже больше, чем своя собственная. И в этом мужчина, несомненно, был похож на прежнего Гарри... Увидит ли он ещё когда-нибудь своих прежних друзей? - Что ты здесь делаешь, Поттер? Гарри закатывает глаза, не понимая, чем так не угодил судьбе и за что она посылает ему самого Малфоя именно в такие спокойные моменты, идеально созданные для размышлений в одиночестве. - Думаю, как взорвать дом. - Очень умно, - на удивление беззлобно хмыкает Люциус, подходя поближе к Гарри, опирается на перила и смотрит куда-то вдаль. Поттер не пьян, но достаточно расслаблен, чтобы не чувствовать обычного гнева и раздражения, когда рядом с ним маячит Малфой. Он даже не особо взбешён его компанией, разумеется, до тех пор, пока Люциус молчит. - Ты боишься Азкабана? - внезапно спрашивает Гарри, сам не зная, какой порыв им движет. Малфой поднимает на него непонимающий взгляд, который просто вопит невысказанным: «Сколько ты выпил, идиот?», но Гарри лишь усмехается, чувствуя странное превосходство над ним. Наверное, впервые именно Поттер знает что-то такое, о чём совершенно не ведает Люциус. - Какая разница? Я в тюрьму уж точно не собираюсь. - Не всегда влияние Малфоев может спасти, - многозначительно хмыкает Гарри, наслаждаясь нервозностью и непониманием Люциуса. - О чём ты, болван? Меня не за что сажать в Азкабан. - Пока что - да. Просто будь осторожен, ладно? - Гарри говорит это вполне искренне, правда сам не понимая зачем. В душе Поттера разгорается необычный светлый огонь, ища выход в мир, чтобы принести как можно больше добра и улыбок. Гарри находит это как минимум странным, как максимум - до дрожи пугающим. Он никогда себя не считал исчадием ада, но и к лику святых точно не относил, прекрасно понимая, что общение с Реддлом оставило на нём свой след. В то же время Гарри всегда оставался чутким и небезразличным к судьбам других людей, и это разумеется, не раз сыграло над ним злую шутку. Прислушиваясь к странным ощущениям внутри, он приходит к выводу, что, пожалуй, было бы неплохо выпить ещё вина. - Ты, что ли, хренов провидец? - с сарказмом выдаёт Люциус, но Поттера даже это не в силах вывести сегодня из равновесия - он лишь многозначительно улыбается. - Ну, можно и так сказать. Не выражайся в собственном доме, иначе папочка услышит и придёт в ярость, - иронично высказывается Гарри напоследок, замечая, как багровеет от злости или стыда лицо Малфоя. - Ненавижу тебя, Поттер! - Да ладно... Ты преувеличиваешь, - прежде чем закрыть дверь на веранду, бросает Гарри, чувствуя приятное тепло дома. В конце концов, это чистая правда. Они давно переросли те детские времена, когда направо и налево можно было бездумно кидаться «Я тебя ненавижу» и действительно верить в свои слова. Слишком многое прошли они бок о бок с Малфоем, не так близко, разумеется, как с Реддлом, но достаточно, чтобы Гарри перестал повторять в голове, как мантру: «Ненавижу... Ненавижу...». Никакие обиды и гадкие поступки Люциуса не были забыты. Увы, на головы свою и обидчиков, Поттер очень злопамятен. Но с другой стороны, детские выходки Малфоя, которыми тот пытался завоевать благосклонность Тёмного Лорда, выцвели в памяти, как старое полотно, уступая место новым воспоминаниям: Люциус является в сполохах зелёного пламени из камина, чтобы отнюдь не грациозно сгрузить на стол десяток склянок, и, подлетая к Гарри, подносит к его губам какое-то зелье. Первый вопрос Малфоя: «Что произошло?». Том стоит бледной тенью над возлюбленным, сохраняя самообладание в присутствии чужого, и, скривив на мгновение лицо, кратко излагает историю о группе бандитов-волшебников, на которую они наткнулись в поисках чего-то известного только Реддлу. Малфой кидает какую-то язвительную фразу о слабости Поттера, так и не узнав, что тот просто любит бросаться под заклинания, когда дело касается Волан-де-Морта. Но у Гарри нет сил даже ответить Люциусу чем-то колким, он лишь благодарно слабо улыбается, сжимая плечо Малфоя в пальцах. Разумеется, школьные годы, частое нахождение в одной компании и общие дела дали о себе знать. Люциус не был таким уж мерзавцем, но он оставался Малфоем. Вряд ли наступит день, когда Поттер приветливо улыбнётся хозяину величественного дома, беззаботно пожав ему руку, ведь в их общение слишком плотно вошли взаимные едкие комментарии и язвительные шуточки.