Любовь С Привкусом Смерти

глава 60

— Гриффиндор одерживает блистательную победу!

Всё, что слышит Гарри, опускаясь на поле для квиддича, — это восторженные аплодисменты и своё имя. Золотой снитч зажат в пальцах, но Поттер лишь кидает на него скучающий взгляд. Сколько радости может принести людям что-то столь незначительное… Это не перестаёт его удивлять. В первые секунды полёта Гарри правда надеялся ощутить тот же трепет и азарт, что и раньше, но уже спустя пару минут игры понял, насколько прежние увлечения — и жизнь — теперь не для него.

Люди вокруг так ликуют, словно над Хогвартсом не сгущаются тучи, будто всё действительно прекрасно и мир не разваливается на кусочки. Гарри кажется это дикостью. Может быть, потому, что они просто не понимают? Или на пороге своей личной войны стоит только Гарри? Возможно, свихнулся не мир, а он сам?

Когда Дамблдор предложил ему вернуться в команду по квиддичу, Гарри чуть не рассмеялся ему в лицо. Серьёзно?! Директор предлагал ему не только «спасти мир», но ещё и побыть цирковой зверушкой для развлечения учеников Хогвартса, чтобы немного снять нарастающее напряжение? Разумеется, раньше Гарри так к этому не относился. Его чувства ко многим вещам претерпели изменения. Хотя Гарри по-прежнему любил квиддич, но только не тогда, когда его заставляли уничтожать крестражи и фотографироваться для сомнительных статей в газеты с лживой улыбкой надежды на лучшее для магического мира, чередуя это с уроками и подготовкой к битве с Волан-де-Мортом. Избранный… Гарри льстило подобное внимание, но не в таком ключе. Не тогда, когда ему диктовали, что сказать и как улыбнуться. Он бы сам прекрасно смог решить, какие мысли хочет донести до народа. Например, что не только Волан-де-Морта надо бояться, но и тех, кто в борьбе с ним не знает ни границ, ни пределов.

«На войне все средства хороши», — так говорили маглы, и до подобного уровня опускались уважаемые волшебники. Гарри видел, как пытали пойманных Пожирателей Смерти, прибегая к насилию и жесткости. На зло отвечать злом и думать, что ты лучше других, раз борешься за правое дело… Гарри начинал ненавидеть министерство всей душой. Знай они, что у него в голове ключ к победе над Тёмным Лордом, — запытали бы до смерти и глазом не моргнули бы. Орден Феникса тоже особой добротой не отличался, по мнению Гарри. Крестражи искать ведь надо было, и пусть на добровольно-принудительной основе, однако стабильно раз в месяц в его мысли врывался Снейп в поисках ответов. Гарри видел, с какой неохотой мужчина это делал, казалось, Северус искренне сожалел и верил в то, что есть и другие пути решения, но сдавался под ласково-напористым голосом Дамблдора, убеждающего всех и вся в необходимости таких мер, которые значительно ускорят процесс. Догадывался ли директор о том, что Гарри готов сам ворваться в его голову бесцеремонно и нагло, чисто из-за вредности, чтобы показать, насколько «приятно» испытывать подобное на себе? Одно оставалось неизменным… Никто ничего в мыслях Гарри не находил. Какие силы защищали его разум — оставалось для Поттера великой загадкой. Но хотелось верить, что они не исчезнут в самый неподходящий момент.