Пандемия (на лечении)

продолжение части 3.1

          Впереди же, за невысокими каштанами, широким проспектом, который обычно был запружен машинами, и массивными кронами дубов и лип, сверкало море. От причала отходил огромный паром на Хельсинки. Пенилась в кильватерном следе вода. Прохладная, освежающая и манящая.
          К Тийту подошёл старший сержант. Антс Куусеметс, высокий, подтянутый мужчина, насколько увлекающийся спортом, настолько ужасный рассказчик анекдотов. Паренёк уже приготовился услышать очередную испорченную версию бородатой шутки, как это случилось рано утром, до его паузы на сон и еду, но в ожиданиях ошибся. Лицо старшего сержанта светилось излишним хладнокровием.
          - Канцелярия президента сообщила, что хотят эвакуировать главу государства ближе к вечеру.
          Тийт молча кивал головой.
          - Мы сопроводим его до аэропорта, - отчеканил Антс. – До этого момента не покидать позиций. В людей, приближающихся с внешней стороны оцепления и не реагирующих на команду «Стоять!», стрелять на поражение. Приказ ясен?
          - Так точно! – выпалил Тийт. – Можно вопрос?
          Собравшийся идти к следующему бойцу старший сержант остановился и на одной ноге развернулся к рядовому Вахтуру.
          - Если коротко.
          - Насколько всё серьёзно? – спросил Тийт, поправив каску.
          - Серьёзно, - сухо ответил сержант.
          - Я переживаю за родителей и братьев.
          Антс подступил к Тийту вплотную.
          - Твоё дело, солдат, чётко исполнять приказы, - спокойно проговорил старший сержант, но в его голосе звучала сталь. – Если все будут выполнять возложенные на них задачи, то можно не волноваться за родственников. Переживай только в том случае, если они подойдут к оцеплению. Повтори приказ!
          - Не сходить с позиции. Стрелять на поражение.
          - К исполнению!
          Старший сержант двинулся дальше.
          У Тийта мелькнула мысль, что командование знает больше, чем говорит, раз эвакуируют президента, и, наверняка, правительство. Но он быстро забыл про это, так как новый приказ порадовал. И вновь Тийт пришёл в возбуждение. Он не знал, как отреагировали ребята из его части, и меньше всего волновала реакция «стиляг», солдат из президентского полка в чистой и наглаженной форме со старыми винтовками М14, только настоящее боевое задание не могло оставить его равнодушным. Истекая семи потами под солнцем, Тийт перестал обращать на жару внимание. Он трижды проверил автомат, столько же раз отстегнул рожок и коснулся пальцами верхнего плотно усаженного в магазин патрона. Нетерпение наконец-то увидеть нарушителя и нажать на спусковой крючок начинало сжигать его изнутри. Он с трудом сдержался, чтобы не отстегнуть рожок в четвёртый раз. Отвлекали проезжавшие по проспекту Пирита, протянувшемуся по побережью от Кадриорга до Виймси, редкие автомобили.
          Но машины неслись мимо, никто не хотел останавливаться. В заливе плавно разворачивался паром. Из искусственной гавани кормой вперёд выходил второй.
          - Президент улетает, люди с деньгами сваливают в Финку, - сплюнул Тийт.
          С запада долетели отголоски мощного взрыва. Парень вздрогнул. Он переглянулся с другими солдатами. Те пожали плечами. За спиной, возле одного из корпусов дворца, где располагался музей искусств, под тентом оживилось командование.
          - Началось, - пробормотал Тийт. – Бомбы? И в чём же исключительность террористов?
          Он перехватил автомат по-боевому и приготовился упасть на землю, чтобы отражать любые атаки.
          Над деревьями вырос густой столб дыма, серый и к верху немного разряженный. Глядя на сизые клубы, Тийт предположил, что взрыв произошёл относительно далеко, и тут краем глаза он уловил движение. Что-то или кто-то шевельнулся под тенистыми невысокими каштанами, отделявшими парк от проспекта.
          До деревьев, усыпанных белыми цветами, было метров сто пятьдесят – двести. Человека разглядеть не составило бы труда даже невооруженным глазом, а потому Тийт подумал, что ему показалось. Он вновь посмотрел на сослуживцев слева и справа, те не проявляли признаков тревоги.
          - От жары уже не понятно, что мерещится, - чертыхнулся Тийт и вытер рукавом лоб.
          И вновь среди каштанов мелькнула тёмная тень. На дальний край поляны крадучись вышла собака чёрного с рыжим окраса, с маленькими загнутыми ушами и купированным хвостом. Эльдертерьер. Он пристально всматривался в стоявших в оцеплении солдат, которые расслабились, поняв, что не имеют дело с вероятным противником, и обратили взоры к морю, где один из паромов, вместо того, чтобы удаляться от берега, пошёл параллельно нему, в направлении Олимпийского центра.
          Собака перестала красться и двинулась трусцой к оцеплению. На солнце сверкнули её угольно-чёрные глаза. От радужек вокруг зрачков не осталось и следа.