Пандемия (на лечении)

6.3 Таллин, микрорайон Новый Мир, 1-ое июня, вечер, Тийт, Роман и Айвар

          В пылающем алом сгустке из исцарапанных до плеч рук и ног со следами мужских пальцев на бёдрах было сложно разглядеть прежде симпатичную женщину. Помада размазалась по лицу. Пышные волосы растрепались и спутались, растеклась тушь. С некрасиво подрагивающих губ срывалось лишь одно слово – «нет». Оно пробивалось сквозь рыдания и громкие всхлипы.
          Марина поджала ноги, приняв позу эмбриона. Рукой она слабо хватала одеяло, на котором лежала. Хотела укрыться им как защитной оболочкой, панцирем.
          - Не стоит так убиваться, - довольно улыбнулся лежавший рядом с ней, по центру кровати, Роман. – Всё было прекрасно.
          Он шлёпнул Марину по ягодицам.
          - Н-не н-надо! Прошу! Не надо! – заорала женщина срывающимся голосом. – Отпустите! Прошу!
          Она ещё больше сжалась в углу, моля бога о помощи.
          - А я вот решил тебя поблагодарить, - скалясь в тридцать два зуба, произнёс Роман.
          Он смотрел в белый потолок, но в то же время ничего не видел.
          - Ты помогла, - он задумался на мгновенье, - пережить горе. Стало так легко...
          - Вы там скоро? – за дверью ожил Тийт. – Рука затекла держать блондинчика на мушке.
          - Потерпи, – спокойным тоном произнёс Рома. – У меня милая беседа с Мариной. Так?
          Он коснулся женщины, и рыдания усилились.
          - Ну, зачем? Не стоит.
          Роман повернул к ней голову и провёл пальцами по изгибам спины.
          - Если тебя это успокоит, то ты супер! Ещё ни одна девушка так не радовала.
          Смирнов поцеловал Марину в кошачий треугольник между лопаток.
          Дёрнув плечами, она простонала: «Не-ет!».
          В коридоре грохнул выстрел.
          - Жёваный крот! Какого хрена?! – Роман подорвался с кровати и пулей вылетел в коридор, сильно ударив дверью товарища.
          Марина зажала уши руками, бесшумно открывая рот. Чёрные от туши слёзы образовали тёмное пятно на одеяле.
          - Ты чего? – обнажённый парень уставился на сослуживца.
          - Надоело его общество, - после паузы, помассировав ушные раковины, ответил Тийт. – Только скулил. Хоть бы слово сказал, - Тийт опустил ствол. – Ты развлекаешься, а мне и поговорить не с кем.
          Роман обернулся к бездыханному мужу соседки, завалившемуся в угол у входной двери. От дырки в стене с застрявшей пулей вниз протянулась багровая полоса.
          - Ну, ты и псих! – вырвалось у Ромы.
          - Теперь мы повязаны кровью, - Тийт прошептал ему на ухо, обхватив жилистой рукой его шею. – Куда я, туда и ты. Держи!
          Тийт всучил товарищу автомат.
          - Посторожи тело. Вдруг оживёт. А я напряжение сниму.
          Вахтур расстегнул пряжку и шагнул в спальню.
          Зашипела рация.
          - Парни, приём! – по искажённому голосу Айвара чувствовалось, что он нервничает. – Куда пропали? Тут люди по корпусу стучат, о помощи просят.
          Рома взял протянутую Тийтом рацию.
          - Не отвечай. Гони их прочь! Приём.
          - Постараюсь. Скоро вы там?
          - Успокойся. Считай, что выходим.
          Через щель под дверью, из спальни вырвался в коридор сдавленный крик Марины: «Отпустите! Я... я не хочу! Мне больно! Не на...».
          Роман скинул с вешалок куртки и заткнул ими щель. Стоны и возня стали тише. Отцовским плащом он накрыл блондина.
          - Не стоило сюда приходить, - Рома похлопал труп по угадывающемуся под серой материей плечу. – Теперь отдыхай.
          В костюме древнегреческого атлета Смирнов прошёл в гостиную, где на ковре лежало полурастёкшееся тело матери. Роман плотно зажал рот рукой. Гнилостный запах, напоминающий до омерзения сладковатый и липкий смрад сгнившей картошки, нагло лез в нос, хватал за глаза, вызывая тошноту и слёзы. Морщась, парень присел на корточки рядом с мамой.
          Он протянул руку к тёмным с проседью волосам, но удержался от прикосновения. Побрезговал. Мать медленно таяла на глазах. Неизвестно какая зараза могла быть на ней. А этот жест имел значение лишь для него самого.
          Рвотные позывы мощными толчками стали пробиваться наружу. Всё труднее было сдерживать их, готовых в любую секунду хлынуть между пальцев, бурля и фонтанируя.
          Роман поднялся, стянул с дивана накидку и укрыл то, что осталось от матери.
          В спальне продолжалась возня с хилыми мольбами Марины, её взываниями сжалиться и пыхтением Тийта, время от времени выкрикивающего: «Не будь бревном, шлюшка!».
          Рома покачал головой.
          - Будут говорить про меня гадости, - он посмотрел на маму, - ты им не верь.