Пандемия (на лечении)

5.5 Таллин, Мустамяэ, 1-ое июня, вечер, Дмитрий

          Длившаяся несколько мгновений ясность мыслей пропала. Вместе с ней отступила и жесткость, с которой я без лишних раздумий принял решение. Ушла уверенность, дрогнула рука. С ослабшей хваткой рукоятка пистолета, ощутив свободу, осела в ладони. Ствол задрался вверх, и дуло больше не смотрело девочке в затылок.
          Чем дольше я думал, тем менее уверенным становился. Мной завладевали эмоции и сантименты. Не убив за двадцать лет жизни ни одного человека, не считая каннибалов в доме у Ольги, не знаю, на что рассчитывал, наводя на девочку ствол пистолета. Не мог я так просто, из холодного расчёта, чтобы в будущем не столкнуться с мутировавшей Евгешей, выстрелить в её кудрявую голову.
          Через пару секунд уже забыл то, как пистолет оказался у меня в руках. Я пустыми коровьими глазами уставился на «зиг-зауэр». Затем перевёл взгляд на пружинящие кудри Жени, которая залилась смехом от проказ героини мультика – Маши, давшей имя кукле.
          - Поищу, - машинально повторили мои губы лживое обещание найти что-нибудь съестное.
          Жалость к неожиданной юной попутчице добивала остатки разумного, но уж слишком жестокого решения. Не хватило духу, чем моментально воспользовались чувства. За получасовую поездку я успел проникнуться к Жене. Привязаться. И потом, она – ребёнок. Пока что. И будет им, по прогнозам Марики, возможно ещё часа два. Я не изверг и не отмороженный на голову урод, чтобы стрелять в девочку. Знать бы наперёд, какой выбор верен. Никто ведь не подскажет, пожалею я о минутной слабости или нет.
          Я вышел из комнаты, прикрыв дверь, и стал в прихожей искать ключи, чтобы запереть квартиру, но не нашёл. Видимо Марика забрала их с собой тогда же, когда схватила поводок, а где хранит запасные, мне она не сказала.
          Ощутив спиной чьё-то присутствие, я оглянулся и вздрогнул, испытав дежавю, когда в висках застучали отголоски забившегося с утроенной силой сердца. Подобное уже случалось со мной сегодня. Тогда я схватился за грудь, чтобы удержать сердце в себе, не дав выпрыгнуть, а сейчас сдержался.
          Меня напугала стоявшая в дверном проёме гостиной Евгеша. Она рассматривала увеличившиеся на руках волдыри.
          - Болячки, как у мамы и папы, - испуганно произнесла дрожащим голоском Женя. – Я то же стану злой?
          - Нет, не станешь, - соврал я, стараясь выглядеть убедительнее.
          Зато моему сердцу не надо было претворяться. Оно билось внутри сродни дикому зверю, загнанному в клетку. Грудную клетку.
          - Марика, тётенька-врач, ушла за лекарством. И мы тебя вылечим, только не трогай эти пузырьки и не выдавливай их. Ладно? Ты пока смотри «Машу и Медведя».
          Немного успокоившись, Женя закивала головой. Вновь пришли в движение кудри.
          - Хорошо. А кушать?
          - Я принесу.
          Евгеша медленно, с явной неохотой, словно предчувствовала, что останется одна, вернулась в комнату и уселась в кресло. Через полминуты она опять хихикала.
          Считая себя подлецом, выскочил на лестничную клетку и захлопнул дверь. Прыгая через две ступени, при приземлении грохоча на весь подъезд, секунд за десять я оказался у родной квартиры и настойчиво постучался. Раздался лай. Я сначала даже опешил, подумав, что в спешке перепутал двери. Но вспомнил, что отправил к нам Марику.
          Дверь открыл отец.
          - Решил не бросать старика? – язвительно поддел он меня. – И где же твоя дочка?
          - Слушай, заканчивай, а! - я буквально втолкнул отца в прихожую.
          - Большое спасибо! – в коридоре появилась раздражённая Марика. Она была явно не в духе. – Выставил из собственного дома. Зачем ты пришёл ко мне с этой девочкой? Знал бы, что мне пришлось пережить. Так нет, ещё и в родных стенах достала зараза. И я – дура! Впустила. Теперь ни паспорта, ни денег. Из вещей лишь джинсы, блейзер, нижнее бельё, кеды и телефон. Без зарядки.
          - Простите уж! – я развёл руками в стороны, кланяясь чуть ли не в пол. – Мне никто не рассказывал, как проявляется инфекция. Я видел только её последствия, тварей с разорванными ртами и в огромных прыщах, размером с «чупа-чупс». А так, да, будь я чуточку посвящен в симптоматику заразы, вежливо попросил бы девочку покинуть машину и вернуться к родителям, на съедение. Мол, иди Женя, мама с папой проголодались. Так?
          Отец притих, наблюдая за перепалкой между мной и Марикой. Будучи в не настроении, известно из-за кого, он мысленно занял её сторону. И спроси кто его мнение, с удовольствием дополнил бы список претензий врача. Вслух отец спросил лишь:
          - Где девочка?
          - Димон всегда косячит! – из моей с братом комнаты высунулась голова Артёма. – Как вы ещё не догадались, не понимаю.
          - Испарись! – рявкнул я, но брат не отреагировал.
          Он исчез только на мгновенье, когда в его ухмыляющуюся физиономию полетел тапок.
          Громко, с нами в унисон, залаял лабрадор. В прихожей стало невыносимо шумно.
          На крики, из кухни, вышла мама.
          - Мальчики, хоть сегодня не воюйте.
          В уголках её глаз заблестели в свете тусклых ламп навернувшиеся слёзы. Я умерил свой пыл, извинился перед Марикой за беспардонность, с которой испортил женщине планы и сделал свидетельницей обычных для нашей семьи сцен, и пробрался на кухню. Артём хотел что-то крикнуть мне в ответ на брошенный тапок, но получил подзатыльник от отца.
          Заглянув в шкафчик, где хранился алкоголь, я достал початую бутылку водки. С сушилки взял стакан и наполнил его до половины. В дверях застыла мама, из-за её плеча выглядывал отец.
          - Ты что это удумал? – спросил он.
          -Я только что чуть не застрелил ребёнка, - выдавил я из себя и залпом опустошил стакан, сморщившись.