Пандемия (на лечении)

продолжение части 5.2 (2)

          Папа исчез за дверью. В замке щёлкнуло.
          Я же поднялся на третий этаж. Женя семенила позади. Левую штанину бридж при каждом шаге тянуло вниз – детская рука крепко вцепилась в материю. Так только цепляются корнями за землю деревья, растущие на краю оврагов и ущелий.
          На стене персикового цвета, рядом с металлической дверью, выкрашенной под бронзу, белела кнопка звонка. Я нажал её. Короткое жужжание вызвало собачий лай, в мгновенье примчавшийся из глубины квартиры и заливавшийся теперь у порога.
          - Oodake palun[1]! – послышался мелодичный женский голос.
          Спустя минуту крохотная светлая точка на линзе глазка исчезла. Нас изучили прежде, чем открыть дверь. Нетерпеливо цокали по полу когти – собака наматывала в коридоре круги, еле слышно рыча. Зашумели ключи, и перед нами в розовом махровом халате предстала молодая женщина. На её голове было накручено башней полотенце под цвет голубых глаз. Между дверным косяком и хозяйкой протиснулась светлая морда лабрадора. Он зарычал сильнее, утробно, глядя на Женю. Его брыли[2] подрагивали, оголяя клыки.
          - Не понимаю, - Марика опустила взгляд на пса.- Впервые вижу такую реакцию на гостей. Обычно не отходит ни на шаг в ожидании порции ласк. Любит, чтобы за ушком почесали, спину помассировали.
          - Может, к детям у него особое отношение? – я посмотрел на лабрадора и поздоровался.
          - Добрый вечер, - ответила она, мимолетно улыбнувшись запоздалой вежливости. – Молодой человек, у вас собака есть?
          - Нет.
          - И, как вижу, не расширяли кругозор. Лабрадор-ретриверы добрые по натуре псы, послушные и отличные друзья. Без следа агрессии в поведении, - Марика с подозрением глянула на девочку, переминавшуюся с ноги на ногу позади меня. Ничего говорить не стала, решив подождать, что скажу я. – За четыре года подобных эмоций за ним не наблюдала.
          - Всегда что-то случается в первый раз, - философски заметил я. - Жень, здороваться с тётей будешь?
          Девочка кивнула, чем вызвала приглушённый одиночный, словно исходивший из грудной клетки, лай собаки, занявшей угрожающую позу.
          - Секундочку, - Марика схватила пса за шкирку и затолкала его в туалет. Лабрадор упирался, волной согнав коврик к унитазу, огрызался на хозяйку, скулил и тут же показывал клыки, не сводя глаз с Евгеши. – Снежок, что с тобой? Не подменили ли на прогулке? Пошёл, давай-давай.
          Женя испуганно наблюдала за сходившим с ума животным и успокоилась, только когда их разделили три сантиметра дерева, уплотнителя и ДВП. Но Снежок не собирался сдаваться, и его когти усердно заскреблись по двери.
          - Здр-р-равствуйте! – дрожащим голоском произнесла Евгеша, когда внимание Марики полностью переключилось на нас.
          - Здравствуй, - не давая халату раскрыться, женщина наклонилась к Жене. – Заходи, гостьей будешь, - и Марика жестом предложила нам пройти в прихожую.
          Пропуская меня и девочку в квартиру, она бросила опасливый взгляд на спускавшуюся сверху и уходившую дальше вниз лестницу. Женщине напомнили о себе пережитые недавно мгновенья холодящего кровь ужаса, когда с Андреем спасалась от Удо, открывшего сезон охоты на бывших коллег.
          – Вы немного не вовремя. Я принимала душ, - врач поправила пояс, ослабший в пылу борьбы с упиравшимся псом и норовивший освободить запах халата и оголить прелести хозяйки на глазах малознакомых людей. – Что у вас за проблема?
          Марика привыкла, что соседи обращаются к ней с кашлем, ноющими болями в суставах и банальной температурой тридцать семь и два, потому смиренно выдохнула, ожидая моего вопроса.
          Я извинился, а затем рассказал, при каких обстоятельствах познакомился с девочкой. Поведал о родителях, что вынудили её сбежать из дома и спрятаться в машине.
          - Проверьте, пожалуйста, Женю.
          Я шагнул в сторону, открыв девочку, державшуюся за моей спиной. Марика чуть попятилась от Евгении. Она заметно изменилась в лице, разглядев форму покраснений на коже ребёнка.
         - Пройдите на кухню, - сдавленным голосом, с сомнением в правильности собственного выбора произнесла женщина. – Я сейчас вернусь, только оденусь.
         Мы прошли на небольшую, залитую солнцем кухню. Слева над раковиной и плитой с духовкой висели бирюзовые шкафы. Отражая попадающий с улицы свет, они задавали тон всему помещению. Справа, к стене, пристроился стол, в центре которого возвышалась ваза с засохшим букетом. Под хрупкими цветами – коснись, и они рассыплются – в корзиночке лежал превратившийся в сухари хлеб. Свежей была лишь еда для собаки, точнее её остатки, размазанные по стенкам миски.
          - Пить хочешь? – я посмотрел на Женьку, устраивающуюся на табурете. Она кивнула.
          Стаканы нашлись в шкафчике над раковиной. Наполнил их водой и протянул один девочке.
          Лабрадор, словно заведённый, скребся в дверь, не переставая. Он тихо подвывал, потеряв всякую надежду постоять за хозяйку.
          - А покушать есть что-нибудь? – немного осмелев, спросила Евгеша в паузе между жадными глотками. Девочка перестала шмыгать носом, успокоилась.
          Я пожал плечами. Сделать несколько шагов до холодильника мне было лень, потому заглянул наугад в ближайший шкаф. На полке, среди специй, сахара и соли, лежала пачка печенья из отрубей.
          - Хочешь? – я показал её Жене.
          Евгения видела подобную выпечку впервые, но обуревавший девочку голод не дал отказаться от пресной закуски. В любое другое время она, несомненно, высказала бы «фи» малознакомой еде.
          - Да. – И всё же детская привередливость дала о себе знать: - Вкусно?
          - Нормально.
          Евгеша маленькими ладошками схватила протянутую ей пачку и захрустела печеньем.
          - Смотрю, вы быстро освоились, - в дверном проёме возникла Марика, натягивающая серый блейзер. Помня, что не предлагала нежданным гостям чувствовать себя, как дома, она удивилась нашей бесцеремонности.
          - Всё для ребёнка, - смутившись, улыбнулся я.
          Наверное, зардели мои щёки, раз женщина ответила:
          - Если для ребёнка, то можно. - Марика подмигнула, поправив блейзер в плечах.
          Натянув на тонкие, словно принадлежавшие пианистке пальцы резиновые перчатки, она присела на корточки напротив Евгеши, незаметно умявшей полпачки безвкусного печенья.
          - А Машу вылечите? – спросила Женя, дожевав который по счёту кусочек.
          - О какой Маше разговор? – поинтересовалась Марика, пальпируя покраснения.
          Я указал на белый пакет, прислонённый к ножке стола.
          - Это кукла, любимая игрушка Жени, - поспешил упредить любые догадки женщины по поводу содержимого мешка.
          - Тогда причём тут лечение?
          - У куклы волосы в слизи.
          Марика подняла на меня глаза.
          - В слизи? Бурой и тягучей?
          - Знаете ли, я не разглядывал и не щупал. Как-то её вид не располагает к подобным желаниям.
          - Ясно. – Марика снова обернулась к девочке. - Женя, падали ли на тебя грязные капли?
          Евгеша кивнула головой, приговаривая потихоньку печенье.
          - Я их стряхнула. Вот так, - и она скинула с платья крошки, вытерев руки о подол.
          - Ты хорошо говоришь по-эстонски? – спросила меня Марика.
          - Более-менее сносно.
          Женщина перешла на родной язык, как я понял, чтобы девочка не разобрала, о чём мы будем говорить.
          - Хорошо... хотя, ничего хорошего. Женя заражена, и прогнозы неутешительные.
          - И... сколько ей осталось?
          - У всех по-разному. Я была на месте катастрофы...
          - Где цистерны протаранили трамвай?
          - Да. Нулевой пациент, бомж, напал на моего коллегу без предупреждения. И на нём не было никаких внешних признаков инфицирования, кроме ожогов от вытекших из цистерн веществ. Знаю лишь, что как только появятся на теле волдыри, девочка станет очень опасной. Её стоит изолировать. – Марика изучающе оглядела меня. - Ты контактировал с ней?
          - Брал за запястье. Евгеша хваталась за шорты, пока поднимались по лестнице.
          - Не мешало бы переодеться. И молись, чтобы при обычном контакте инфекция не передавалась. Даже если таких случаев ещё не было, не забываем, что встречаются исключения.
          - М-да... Я уезжаю с родителями. Хотел взять Женю с нами. Теперь не представляю, что делать с ней. Оставить у нас? Если всё вернётся в норму, то дома будет ждать неприятный сюрприз. Не...
          - Мне тоже подарков не надо. Я вас в гости не звала.
          - Что же делать? Женя не поймёт, если мы сейчас её бросим.
          - Через час, два или гораздо раньше, ей будет безразлично, бросил ты её или нет. Голову девочки займёт лишь одна мысль, как бы отхватить от тебя кусок...
          Марика запнулась. Она, не моргая, не сводила глаз с Жени. Я оглянулся на девочку. На лбу, щеках и руках появились белые, крохотные пузырьки, похожие на прыщики.
          - Э, - женщина открыла рот, но не произнесла ни слова. Она мешкала минуту, развернулась и исчезла в прихожей. Скулёж пса стал громче – Марика выпустила из туалета Снежка. Забряцала цепочка поводка. Женщина остановилась лишь в двери в квартиру:
          - А почему, собственно, ухожу я? И куда?
          - Идите к нам, - бросил я. – Жень, пойдём, я включу тебе мультики. Посмотришь их, пока мы лечим Машу.
          - Ей будет хорошо?
          - Конечно.
          Я включил телевизор. У Марики детских каналов не оказалось, потому зашёл на видео-хостинг и отыскал мультфильмы там. Женя плюхнулась в кресло, подняв на меня свои глаза:
          - Хочу кушать, - требовательно произнесла она.
          - Хорошо, поищу.
          Со стороны лестничной клетки донёсся одиночный лай и голос отца.
          - ...поищу, - я зашёл за кресло. В руках возник пистолет, и его дуло уставилось в затылок Евгении.

[1] Подождите, пожалуйста! (эст.)

[2] Брыли – собачьи губы.