Пандемия (на лечении)

4.6 Таллин, Кадриорг, 1-ое июня, начало второго часа дня. Тийт, Айвар и Роман.

          Ослабший старший сержант Антс Куусеметс запнулся от толчка в спину прикладом. Он отпустил перебинтованную руку. Жжение в месте укуса усилилось. Но Антса занимало другое. Старший сержант пытался не упасть. Он сделал несколько мелких шагов вперёд, бессмысленно болтая руками, и неожиданно завис под углом над подрагивавшим отдельными травинками газоном. Из такого положения обычно встреча с землёй неминуема, а Антса остановили на полпути. Затрещала по швам униформа.
          - Айвар, поставь его прямо, - Тийт встал справа от старшего сержанта, глядя на него с презрением. – Упадёт ещё, шишку набьёт. Оно мне надо, отчитываться перед командованием?
          Худощавый, жилистый солдат заржал, гнусаво, высоким голосом, как шпана из подворотни над тупой и вульгарной шуткой, сказанной кем-то из их компании между глотком из двухлитровой соски пива и лузганьем семечек. Его смех подхватил Роман.
          - У вас ничего... - Антс сглотнул, - не выйдет...
          - Что ты там мямлишь? – Тийт встал вплотную к старшему сержанту. Теперь они поменялись местами. – Козёл!
          Рядовой Вахтур плюнул на армейские ботинки своего командира. Айвар выпрямил старшего сержанта и, держа одной рукой – сил у этого детины, выросшего на хуторе и прочувствовавшего тяжёлый труд в поле с детства, хватало – второй поднял поникшую голову Антса, чтобы Тийт мог заглянуть ему в глаза.
          - Почему мы с ним возимся? – поинтересовался Роман, забрав у сержанта пистолет и последний магазин к нему.
          - Нам нужна снаряга. Патроны, рации, аккумуляторы к ним, автоматы.
          - И? Так возьмём.
          - Приказ слышал? Отступление. По сути, мы должны перемещаться к президентскому дворцу. Жизнь хярра[1] президента... приоритет.
          - Хера! – хохотнул Роман.
          - Ну да, - поддержал его Тийт, залившись пацанским смехом. – Хера президента.
          Вахтур с детства знал самые смачные русские матерные слова. Одно, от которого происходило сленговое название русских – «тибла». Другое, часто мелькающее на заборах в паре с «иди на...» и «мне по...». Для эстонцев эти слова значат столько же, сколько для русских английское «fuck». Они используют их в обыденной речи направо и налево, от мала до велика. И не считается, будто ругаются, словно сапожники или последний забулдыга. От Романа Тийт узнал и другие, потому оценил шутку товарища.
          - Если нас увидят у палатки командования, возникнут вопросы. Почему, мол, мы не защищаем хер президента, - Тийт вошёл во вкус и стал склонять русское, созвучное эстонскому «господин», слово, придавая новый смысл сказанному. – А так мы приведём под белы рученьки нашего старшего сержанта, типа в лазарет. Возможно, подключат к сбору пожитков... Чем не шанс? Оружие, патроны, оборудование. Рядом с палаткой стоит бронетранспортёр.
          - Голова! – воскликнул Айвар. – Не будем медлить.
          - Я же вас сдам. Пойдёте под трибунал!
          Антс поморщился. Под повязкой жгло напалмом. Желание чесаться становилось навязчивым. Но он не мог пошевелить рукой, чтобы дотянуться до бинта. Захват Айвара не давал свободы действий. Перевязь побагровела. Пятна разрастались. Кое-где просочились мутные капли.
          - Вы... вы только подведёте к палатке... я же вас... всех...
          - Да, конечно. Мы в тебя верим, - не оборачиваясь к старшему сержанту, сказал Тийт. Он пошёл впереди. Айвар повёл Антса. Роман замкнул их конвой.
          - Как вы говорили? Ты это хотел услышать, рядовой?
          Прятавшиеся под надбровными дугами стальные глаза солдата победно улыбнулись. Лицо же оставалось бесстрашным и мрачным.
          - Вас... всех... - промычал Антс, зажмурившись от боли в руке. И дальше старший сержант Куусеметс бормотал что-то бессвязное.
          Пройдя под тенистыми столетними тополями и дубами, они подошли к палатке, разбитой у стен художественного музея – выкрашенного в тёмно-розовый цвет с белыми элементами и зелёной крышей дворцового корпуса.
          - Что вы тут делаете? – к ним подскочил один из капитанов.
          - Рядовые Вахтур, Пярн и Смирнов, привели старшего сержанта, - ответил по форме Тийт. – Ему требуется медицинская помощь.
          - Так его же перебинтовали, - капитан напирал, заметив бинт из-под другой руки Антса, чесавшего место укуса. Пальцы здоровой руки были уже в крови, просочившейся через марлевую повязку.
          - Осложнение, - и Тийт отнял руку старшего сержанта от перевязи.
          - Вот чёрт! Быстро в лазарет!
          Антс уставился помутневшим взглядом на капитана и открыл рот:
          - Они... рация... - сержанту с трудом давались слова, язык перестал слушаться и вяло ворочался. – Патроны... вас... всех...
          - Вы хоть понимаете, что он несёт? – капитан обернулся к Тийту Вахтуру. – Рядовой...
          - Бредит, - ответил тот. – Но, осмелюсь предположить, что старший сержант Куусеметс, говорит о том, как мы пытались связаться с вами по рации, и у нас кончились патроны.
          - Хорошо, рядовой! Его в лазарет. Рожки с патронами там, - капитан показал на цинковые ящики цвета хаки. – И бегом к президентскому корпусу! Исполнять!
          - Так точно! – хором ответили парни и отдали честь.
          - Что дальше? – шепотом спросил Айвар, когда они отошли от палатки командования.
          - Мы пустые, - Роман похлопал по стволу автомата Галиль, закупленного огромной партией у Израиля ещё в девяностые.
          - Да. Полные магазины не помешали бы, - Тийт украдкой огляделся. – Но они в стороне от лазарета. Пойдём сейчас за ними, вызовем подозрения. Так что, делаем всё по порядку. Бросаем Антса медикам в палатку, а дальше действуем по плану.
          Совсем рядом прозвучала автоматная очередь. Солдаты отступали, сжимая кольцо вокруг дворца. Отстреливались по тварям, выходившим к оцеплению. Грохнула граната. Капитан, с которым только что говорили парни, склонился над станцией радиосвязи и заорал в микрофон. Из рации Антса они услышали:
          - Гранаты не применять! Гранаты не применять! Как поняли?
          Тийт взял рацию старшего сержанта и, изображая плохую связь, прерываемую помехами, произнёс:
          - Да... пошёл... ты... Арнольд!
          Капитан в пылу охватившего его возмущения не осмотрелся по сторонам, а заверещал в микрофон:
          - Кто? Кто это сказал?! Какой козёл?!
          С его губ слетали слюни. Чуть ли не с пеной у рта он неистовствовал у станции.
          - Узнаю, вздёрну на лямке автомата! Можешь вычислить этого чёртового недоумка? – капитан повернулся к радисту.
          Тот отрицательно покачал головой, отстранившись от командира, чтобы не попасть под горячую руку.
          - Кто у нас такой смелый?! – рявкнул в микрофон капитан и саданул кулаком по раскладному столу с размещённой на нём станцией радиосвязи.
          Парни потащили старшего сержанта к лазарету. На их лицах светились широкие улыбки. Ребята еле сдерживались, чтобы не рассмеяться в голос.
          У входа в медицинскую палатку укушенная рука Антса переломилась. Половина предплечья с обмякшей кистью повисла на пропитавшемся кровью и какой-то коричневатой жидкостью бинте.
          Айвар суеверно перекрестился, отпустив сержанта. Тело в камуфляже грузно рухнуло на газон. Тийт и Роман отступили на шаг назад от Антса, который продолжал бормотать, уткнувшись носом в землю. Произносимых старшим сержантом Куусеметсом слов уже было невозможно разобрать.

Härra – (эст.) господин.