Пандемия (на лечении)

5.2 Таллин, Мустамяэ, первое июня, пятый час, Дмитрий

          Скрывшаяся за углом пятиэтажного дома тварь могла вернуться в любой момент. Она сбежала, поняв, что в одиночку не одолеет троих полицейских и человека из чёрной машины, но вполне была способна привести сотоварищей и устроить новую охоту, чтобы отъесться на одних загнанных в угол бедолагах и заразить других.
          Стоило поспешить, и, несмотря на это, помня подъезд у Ольги, я осторожно приоткрыл дверь. Трель домофона для тварей служила маячком, наводящим их на нерасторопных, неосторожных или неуклюжих жертв, потому прислушался. В доме было тихо. Я повернулся к Жене и приложил палец к губам. Хоть она была напугана моим выстрелом по морфу, атаковавшему полицейского, и её продолжали одолевать мысли о разозлившихся родителях, девочка, ответила мне кивком, вновь уставившись себе под ноги. Искажённые невероятным голодом и яростью лица мамы и папы стояли перед взором Евгении и не исчезали, сколько бы она не моргала. Предупредив свалившуюся мне на голову юную попутчицу, чтобы вела себя тихо, я вошёл в подъезд, держа внутренне сжавшуюся в комок Евгешу за спиной, в безопасности, на случай нападения морфов.
          Ступенька за ступенькой мы поднимались от площадки к площадке между лестничными маршами. Правая рука лежала на рукоятке пистолета, в левой шуршал белый пакет с куклой Машей. Помимо полиэтилена тишину нарушали лишь наши шаги. Не слышались и запахи, способные насторожить меня, заставить обоняние бить тревогу.
          На первом этаже я подошёл к каждой из трёх дверей, приложил ухо и прислушался. Где-то играло на кухне радио. Если в квартире и были хозяева, то они заслужили бы приз на соревнованиях разведчиков за лучшую звуковую маскировку – кроме песен из приёмника не услышал ни шороха, ни покашливания, ни скрипа полов. Из-за второй доносилось еле различимое перешёптывание. Прислонившись к третьей, сразу отпрянул. Со стороны квартиры неожиданно постучали в дверь на уровне моего уха.
          - Иди своей дорогой, - раздалось на эстонском. – Нечего тут вынюхивать.
          Я не нашёлся, что ответить. Обладателя прозвучавшего баритона видел лишь дважды с момента покупки им квартиры. До последнего времени он работал строителем.
          Лишних проблем старался не искать, потому зашагал прочь, схватив Женю за запястье и потащив за собой.
          На втором этаже зашумел дверной замок. В правой руке тут же оказался «зиг зауэр». Я опасливо посмотрел в просвет между лестницами. Сверху на меня уставилось знакомое лицо, искрящееся негодованием - папу посетила та же мысль, и наши взгляды встретились.
          - Это ты там шумишь? – сказал я вместо приветствия.
          - Где тебя черти носили? – и отец не стал здороваться. – Живо наверх!
          Как сообщила по телефону мама, папа был не в духе, на грани взрыва. Он говорил на повышенных тонах, пугая Женю. Девочка спряталась за мной, ухватившись за штанину бридж. Евгеша задрожала, боясь остаться одна перед лицом закипавшего мужчины, если я вдруг исчезну необъяснимым образом. Он напомнил ей родителей, вернув их жутким образам яркость.
          Отец встретил нас у двери в квартиру. Жилистые руки были сложены на груди. От напряжения местами выступили вены. Сложно было не заметить, как колыхались волосинки усов под раздувающимися ноздрями. А в глазах читался приговор и все виды наказаний, которые он хотел бы привести в исполнение. От расстрела до газовой камеры и электрического стула. Из-за его спины выглядывал Артёмка, мой пятнадцатилетний брат, с винтовкой для биатлона наперевес. Какое никакое, а оружие. Он был сама серьёзность, словно сегодня не День защиты детей, а День спасения взрослых. Юношеский максимализм. Ему не хватало красной повязки на лбу, чтобы дополнить образ Рэмбо. Артём готов был спасти мир и потеснить на пьедестале супергероев, что не могло не вызвать улыбку.
          - Тебе смешно? – полетели в меня отцовские снаряды.
          Я отрицательно мотнул головой.
          - Когда приехал? – папа опустил взгляд на смотрящий в пол ствол пистолета. Брат тоже заметил «зиг зауэр», и в его глазах вспыхнула на мгновенье зависть.
          - А вы не видели? – ответил я вопросом на вопрос, убирая оружие за пояс.
          - Ты за кого нас принимаешь?! – продолжал греметь отец. – На улице стреляли... случаем не ты, горе стрелок? – он не дождался и слова от меня. – Мы не подходили к окнам, чтобы шальная пуля не убила. Когда палишь, глаза закрываешь?
          - Ага, сажусь на корточки, одной рукой прикрываю голову, а второй жму на спусковой крючок, и там как повезёт. На балконы сразу вываливают зеваки посмотреть на чудо. Такого обо мне мнения, папа?
          - Ну, свою голову не пришьёшь. Да и руки тоже...
          - Лиши его карманных денег, - послышался голос брата. На лице Артёма расползлась в стороны довольная улыбка.
          - Слышь, мелочь, помалкивай там со своей пукалкой! Зря расчехлил, снег выпадет не скоро.
          Брат злобно стрельнул глазами.
          - Ты не ответил, - папа отпихнул Тёму. – Где пропадал?
          - Знаешь, поездка по городу далеко не лёгкая прогулка по парку. Улицы, идущие в порт, забиты машинами. Они брошены. Владельцы разбегаются по подворотням, за ними носятся жители ближайших домов. В Кадриорге стреляют. И потом, не вы одни позвонили. Отметились почти все родители. И я вызвался отвезти девушек домой...
          Отец обратил внимание на движение за моими ногами.
          - А это кто? – чуть мягче спросил он.
          - Евгеша...
          Девочка выглянула, смерила взглядом грозного мужчину, крепче сжав в маленьких ручонках мои бриджи, которые старалась надолго не отпускать.
          - Залезла в машину, пока я провожал до квартиры Ольгу.
          - Она такая несамостоятельная? – продолжал бурлить отец.
          - Долго рассказывать, и, чувствую, ты не поймёшь.
          - Конечно, не пойму. Ведь машину закрывать надо, когда уходишь.
          - Пап, а что ты хотел от Димона? – напомнил о себе Артём. – Он же первенец! Пробник. Вы на нём отрабатывали навыки, чтобы меня правильно воспитать, - брат издал короткий смешок. – Машину и то не умеет закрывать.
           - Сгинь! – рявкнул на него папа.
           - Почему сразу сгинь? – буркнул Артём. – Не я «мазду» забрал...
           - Мальчики, что домой не проходите? – донеслось из квартиры.
           - Иди, - отец посмотрел на Тёму.
           - Хорошо, - процедил он сквозь зубы, закинул винтовку на плечо и ушёл, показав мне средний палец.
           - Иди и... - я изобразил рукой мастурбацию. – Новости смотрел? Радио слушал? – обратился к отцу, следившему за короткой перебранкой своих сыновей. – Утром вы знали больше нас. С тех пор многое изменилось в худшую сторону. Потому, думал, что лучше держать двери открытыми, чтобы иметь возможность спрятаться в машине.
          - А не думал, случаем, ещё о том, чтобы вернуть её, – отец показал на девочку, - родителям?