Золотая пагода

Глава 69 - Канун Нового года

 Великие реки и горы оказались в руках врага. Варвары считали жителей Центральных равнин тварями, подобными свиньям или собакам, и грабили, жгли и убивали их, повинуясь одному лишь мимолетному желанию. Последние два года дорого обошлись Северу – череда стихийных бедствий и налеты вражеских отрядов превратили процветающие города и деревни в разрушенные войной и пожарами руины – множество подобных картин открывалось взглядам путников. Девять из десяти семей остались ни с чем, а на обочинах пустынных дорог то и дело белели кости.

Если в таких условиях они ведут переговоры о мире, то кем бы посчитали их солдаты, залившие поля сражений своей кровью, и все те люди, что до последнего вздоха с надеждой смотрели на Юг в ожидании Императорской армии?

Ян Сяохань подошел к столу, взял кисть и написал несколько иероглифов уложив чистый лист поверх Императорского манифеста:

- Ты был прав, - неторопливо ответил он, - Стрела уже легла на тетиву. Цзиньлин может устраивать суматоху сколько угодно, но они не в силах отозвать армию, уже подошедшую к вражеским укреплениям. Теперь, когда инициатива в наших руках, слово Южной династии ничего не стоит. Нет нужды обращать на них внимание.

Сейчас у границ провинции Юань стояли четыре армии: войско Северной Янь, Тяньфу, объединенные гарнизоны Цзяннани и силы Сянчжоу. А на Востоке губернаторы провинций Хуайнань, Цзинчу и Суй уже перебрасывали войска в Шиан. За исключением солдат Цзяннани и армии Тяньфу, которые номинально принадлежали Южной династии, остальные силы, стянутые в Юань, подчинялись самодостаточным провинциям, объявленным таковыми задолго до становления династии в Цзяннани. Когда возникает такая ситуация, говорит тот, у кого крепче кулаки. Все эти говорливые господа из благодатной Цзяннани, кричащие на утренних советах об очередном бунте, проигрывали в эффективности одному приказу Фу Шэня.

- Продажные чиновники вредят нации, ха, – неискренне огорчился Фу Шэнь, вытягивая шею, чтобы заглянуть Ян Сяоханю под руку, - Что это ты пишешь по ночам?

Ян Сяохань отложил кисть, развернулся, забрал полотенце, лежавшее на коленях Фу Шэня, и поднял таз, чтобы выплеснуть на улицу помутневшую воду.

- Ничего особенного, всего лишь доклад для Двора, - небрежно ответил мужчина, - Ложись скорее, пока не замерз.