Даочжан лёгкого поведения и его высокопоставленная подстилка

Глава 55. Давай завтра отправимся домой

- Что ж, следов яда в организме не осталось, - одобрительно закивал головой Первый, тем же вечером навестив Гань Цзяо для проверки состояния его здоровья.

На самом деле юноша и без заключений лекаря весь день твердил мужчине о том, что ему намного лучше и он чувствует себя прекрасно, что, впрочем, не помешало главе ордена впихнуть в даоса ещё две порции травяной настойки.

- Есть ли надобность принимать лекарство в дальнейшем? - спросил у мужчины Син Цзюань.

- Если он продолжит чувствовать постоянную усталость, лучше пить тонизирующие чаи, поскольку настойка из цзяо хао свою функцию уже выполнила. Но лишним не будет, если вы, покидая Янтарное ущелье, на всякий случай захватите с собой некоторый запас этой травы.

Услышав, что больше не нужно поглощать отвар из растения, питающегося мертвецами, Гань Цзяо облегчённо вздохнул. Он лежал в постели и переводил взгляд с одного мужчины на другого, пока те обсуждали его состояние так, словно напрочь забыли о его присутствии, будто он был ребёнком, который мог только наблюдать, как за него принимают решения, не посвящая во "взрослые" разговоры.

Зато когда он предпринял попытку встать с кровати, чтобы взять чашу с водой, глава ордена мигом среагировал и, метнувшись к столу, подал её юноше. Даос кивнул в знак благодарности и, утолив жажду, протянул пустой сосуд ожидающему у постели мужчине. С момента пробуждения Гань Цзяо Син Цзюань только и занимался тем, что предугадывал желания своего ученика и всячески оберегал его от переутомления, если не учитывать их утренние забавы.

"И всё-таки, он какой-то уж слишком заботливый", - размышлял даос, покидая постель, воспользовавшись тем, что глава ордена вышел из комнаты, чтобы проводить лекаря. Мышцы ощущались немного затёкшими, потому юноша решил слегка размяться, расхаживая по комнате. К счастью, кроме последствий долгого лежания в кровати, в остальном он действительно не ощущал недомогания, да и Первый брат подтвердил, что в его теле больше нет яда, а из этого следовало, что они с чистой совестью могли отправляться обратно во дворец Цзытэн.

Гань Цзяо поймал себя на мысли, что успел соскучиться по своей хижине, ставшей для него таким же домом, каким в своё время были жилище на горе Просвещения и пещера, в которой он провёл остаток своих дней в прошлой жизни. Он также тосковал по заполонившим всю территорию дворца глициниям и зелени Изумрудной рощи, считая обилие растительности, дарующей спасительную тень в солнечные дни самым удачным решением для комфортной жизни, совершенно не понимая Син Цзюаня с его стремлением принимать солнечные ванны.