Американский дневник

Глава 6, часть 3

          С восточным уголком соседствовало бистро, предлагавшее привычные блюда европейской кухни. По другую сторону авеню, упиравшегося в сцену для исполнителей живой музыки, возле классической английской телефонной будки, можно было утолить голод курой гриль и пойти за десертом к витринам, с которых доносились манящие ароматы выпечки, утопавшей в креме, где карамель текла рекой, а разноцветная посыпка дождём опадала на шарики мороженого.
          Но ночью в «Седьмом авеню» было тихо. Кухни закрывались. Бистро, кафе и рестораны замирали в ожидании чистки.
          - Подождём здесь, - Робби подвёл меня к телефонной будке. - Скоро все соберутся.
          Пока супервайзер расспрашивал про первые впечатления об Америке, к нам присоединилась пёстрая компания из филиппинцев, мексиканцев и американцев. Среди них затесался даже один камбоджиец. Кто-то был в таких же синих комбинезонах, как и я. Некоторые пришли в голубых рубашках с нашивками вместо бейджиков с личными именами. Их Робби назвал мастерами. Позже всех появились два паренька из Украины. Обоих звали Александрами.
          Крупного, на голову выше меня, с округлым лицом и густой копной чёрных волос я не раз встречал в коридорах гостиницы «Пондероса». Он был соседом ребят из Эстонии, и обладал внушительным запасом крепких слов и выражений из народного фольклора и собственного сочинения. Он закреплял лихо закрученные эпитеты за каждым встречным американцем, когда рядом находились потенциальные ценители его словесного творчества. Нам, конечно же, было смешно, порой до боли в животах.
          Второй Александр, или Алекс, был чуть ниже меня. Когда парни показались в «Седьмом авеню», он о чём-то разговаривал с земляком, активно жестикулируя и широко улыбаясь, что заглушило переживания по поводу коллектива и расположило к Алексу.
          - Так. Все на месте? - спросил Робби у присутствующих. - Приступим. У нас в команде появился новый человек, студент из Эстонии - Кэраил.
          И обратившись ко мне, добавил:
          - Встань, пожалуйста!
          Я встал под пристальным международным взглядом нескольких пар глаз.
          - Добрый вечер! – щёлкнув языком[1], не сдержался оставшийся сидеть на длинном красном диване, за таким же длинным столом Александр. - Тоже мне, блин, звезда - Кэраил!
          Я не обратил на подколку внимания.
          - Ты и два Алекса, - Робби показал на каждого пальцем, - сегодня поступаете в распоряжение Антонио и его брата, Николаса, и отправляетесь в кафе «Напа». Сантьяго и Марио, занимаетесь «Седьмым авеню». Вам поможет Пол и Фил на гриле и в десертной. Тонио, ты моешь китайскую кухню в «Напа».
          Последние назначения Робби раздал камбоджийцу и мексиканцу, послав их в «Стейк-Хаус».
          - За работу!
          Мы поплелись за братьями Бельтран, сгорбившимся, жилистым Антонио и смуглым, морщинистым Николасом. Они повели нас на кухню кафе «Напа» тем же путём, которым несколько минут назад прошёл я вслед за Робби. Кухонный распорядитель оказался в подчинении у семидесяти шестилетнего филиппинца, неразборчиво говорившего на английском. И на английском ли?
          - Ван. Ту. Сфри. Пут зе масин! Пут зе масин! – неоднократно говорил Антонио с ужасным акцентом, всучивая нам какие-то блюда, металлические решётки с газовых плит, различные ёмкости и кастрюли, нуждавшиеся во внеочередной помывке, и требуя срочного исполнения.
          Конечно, со временем мы стали понимать ломаные и сильно искажённые фразы Антонио и прочих филиппинцев. Но о практике в английском и речи не могло быть с такими собеседниками, когда в ответ на твой вопрос чаще всего можно было услышать кряхтящий смешок, либо невнятное бормотание под нос. Выручало только то, что Антонио слова сопровождал наглядным примером.
          Посудомоечный станок стоял в закутке между кухней кафе «Напа» и столовой для работников – «Джек-пот Кафе». Его мы назвали «Кругом смерти» за очень медленную скорость и одолевавшую нас скуку в минуты, когда не было работы. К станку из столовой, по широкой ленте, через туннель в стене, тянулись салатовые подносы с грязной посудой, недоеденными обедами, десертами и недопитыми напитками. Они выкатывались на металлическую решётку, под которой находился контейнер для пищевых остатков. За ним по специальному желобу с цепью и крюками двигались по кругу пластиковые ящики, исчезавшие в окутанном облаками пара жерле помывочной камеры и появлявшиеся с другой её стороны. Знакомый принцип конвейера.
          Антонио выдал нам по паре перчаток. Александр шустро оккупировал место на приёме и сортировке чистой посуды. Мне с Алексом пришлось взяться за самую грязную работу. Увидев месиво в контейнере для отходов, я вспомнил, как парни рассказали про студента, которого в первый же день стошнило, когда он рукой начал счищать с первой своей тарелки остатки картофельного пюре с недоеденным мясом, обильно залитое соусами. С эстетической точки зрения картина малоприятная. Но после всех неприятностей, что свалились на меня за несколько предыдущих месяцев и, в частности, несколько последних дней, это показалось сущей ерундой, и я, остыв и подавив панику, подобную обрушившейся на меня в мотеле «Экзекьютив», спокойно приступил к работе.
          Руки стряхивали объедки и отправляли тарелку в ящик. Брали следующую и автоматически повторяли предыдущую операцию. Лимонады выливались со звонким стуком кубиков льда о решётку. Опустошённые стаканы и бокалы откладывались в сторону, пока их не скапливалось достаточно для отдельного, специального короба. Тоже самое ждало ножи, вилки и ложки. Периодически официантки из кафе «Напа», ряды которых пополнили польские студентки, а позднее к ним присоединилась и моя соседка Наталья, прикатывали свои тележки с грязной посудой. Пару раз мы забыли о них, и нам влетело от поваров кафе. Так как закончились тарелки, и они не могли выполнять заказы. После выговора тележки из «Напы» обслуживались вне очереди. Помимо этого, в раковинах позади нас приходилось мыть металлические миски из-под соусов и различных полуфабрикатов.
          Заразговорами, анекдотами от Александра и его шутками над Антонио – или Антошкой,как мы называли пожилого филиппинца, - время первого рабочего дня быстро подошло к концу. Восемь часов пролетели незаметно.

[1] Уточнение: щелчок языком и слова «Добрый вечер!» являются концовкой бородатого и пошлого анекдота. В данном случае подразумевалось: «Приехали!» или «Дожили!»