Американский дневник

Глава 13, часть 7

          - Почему бы и нет, - пожал я плечами, удивившись неожиданному предложению со стороны друга. – Наташ, пойдёшь сейчас с нами? Видишь, мы в порядке, - я распрямил плечи, накрытые полотенцем. Не стал зажиматься, потому забыл о холоде и не дрожал. – Давай! Давай окунёмся, взбодримся холодненькой!
          - Не-ет! – Наташа сморщила нос и потянулась пальцами к верхней пуговице лёгкого жакета, чтобы застегнуть её, прячась от сильного, пропитанного океанскими солями ветра. - Я не полезу в эту воду ни за что!
          - Как хочешь! – почти на бегу, храбрясь, крикнул Алекс. Скинув полотенце, он умчался к пенистым волнам океана, оставляя глубокие следы пяток на сыром песке.

*****

          После купания мы ополоснулись под душем. Он весело и щедро брызгался тёплой – теплее, чем воздух – водой, несмотря на закрытый купальный сезон. Затем перекусили безвкусными яблоками, прихваченными с работы, бананами и бутербродами и отправились в Сан-Франциско.
          Покинув залив Халф-Мун, мы решили прокатиться вдоль побережья, по шоссе Кабрильо, посмотреть окрестности. Дорога бежала по очень пологим склонам лишённых растительности холмов, что высились справа, мимо державшихся на приличном расстоянии от шоссе и прятавшихся за кустами от шума и пыли домов, простеньких, обшитых крашенной вагонкой, с белыми рамами, поддерживающими навес над крыльцом столбами и декоративными карнизами. Палитра стен склонялась, в основном, к широкому выбору серых оттенков. Небольшие дворики окружали аккуратные заборы из двух поперечных брусьев, напоминавшие ограду ковбойских пастбищ. Опять же, белые. Периодически за окном, перед уходящими влево к океану дорогами мелькали знаки с названиями пляжей – Мирамар-бич, Мосс-бич и берега, размываемые горными ручьями Нэплес, Сан-Виченте и Мартини. Одни бичи да криики[1]. Скучную картину из серых домов, белых заборов, зелёных указателей среди густых кустарников и редких деревьев, накрытые унылыми облаками, не могли разбавить даже цветастые вывески уютных, но полупустых из-за непогоды мотелей с пёстрыми клумбами.
          Дремали у дороги ангары небольшого аэродрома и лётной школы. Маленькие самолёты с полосатыми фюзеляжами покоились под колыхавшимися чехлами, одетыми и на двигатели с винтами. Сильный ветер с океана и густые облака лишили всякой активности взлётную полосу и небо.
          Песчаные пляжи, спасаемые волнорезами от сокрушающих даже камни буйных вод, постепенно превращались в крутые берега, нависающие над океаном и скрывавшие его от наших глаз. Внизу, о россыпь глыб и валунов, бились тяжёлые солёные волны, поднимая тучу брызг. Они сокрушали мощные удары на острые рифы и огромные куски скальной породы, отколовшейся от берегов. А справа, над шоссе, возвышались массивные утёсы. Медь камней разрезала свинцовые облака, заставляя их бурлить в восходящих потоках воздуха. Где дороге было лень взбираться по склонам вверх, с помощью суровых дорожных строителей она вгрызлась в косогоры.
          Слева мелькнула живописная бухта. В солнечную погоду я провёл бы там, на пленере, целый день, не забывая освежиться в водах Тихого океана. Здесь мы попрощались на время с шумным прибоем, начав подъём в гору, вслед за хайвэем Кабрильо. Её вершина терялась под шапкой из стремительно плывшей на материк белёсой пелены. Она затянула и входившую в долгий, плавный поворот дорогу. Сизая взвесь пара заполнила всё пространство. Застряла в кронах деревьев и пышного кустарника. Видимость резко упала. Пейзаж превратился в призрачные силуэты – взмахнёшь рукой, и они растворятся в воздухе. Проводниками по миру теней были лишь ядовито-оранжевые ромбы предупреждающих знаков. И хоть пелена напоминала густой туман, мы знали, что едем сквозь облака.
          У силуэта кренделя дорожной развязки мы нагнали осторожно ползшую машину. Она с двумя тусклыми красными огоньками задних фонарей внезапно проявилась из мглы, заставив меня скинуть скорость. Зато нас обогнал сумасшедший водитель на чёрном седане и быстро исчез в облаке, забыв о безопасности. Я не испугался, но на крепкие слова вдогонку не поскупился.
          За развязкой шоссе раздалось вширь, обзавелось множеством указателей направлений и устремилось под горку, делая крутые виражи с уклонами, как на гоночных трассах для НАСКАР-а или ИНДИ-500[2]. По сторонам хайвэя, из-за деревьев высунулись дома. Мы вернулись в Сан-Франциско, в город, расположившийся на сорока двух холмах. Впереди виднелись различные бунгало, коттеджи, апартаменты и кондоминиумы, ступеньками занявшие места на возвышенностях. Появились и первые офисные здания, правда, не столь высокие, чтобы достать до низких облаков.
          Хайвэй Кабрильо влился в широченный, заполненный до отказа машинами фривэй. Судя по номеру «один» на указателях направлений, это была та самая дорога, съезд на которую мы проскочили по пути на побережье. И, думаю, не прогадали - вдоль фривэя имени Джунипьеро Серры, основателя девяти миссий, причисленного к лику святых, затерявшегося среди десятка развязок и мостов, не встретили ничего примечательного.
          Съехав на одноимённый бульвар под живописно склонившимися разлапистыми соснами, мы покатили мимо плотно прижавшихся торцами крохотных двухэтажных домиков: с черепичными или жестяными крышами, с бежевыми, голубыми, жёлтыми, зелёными, серыми и розовыми стенами, со ставнями и без, с ажурными решётками вместо второй двери. Все вроде бы разные, но в тоже время похожи - на первом этаже гараж и главный вход, а на втором большое окно и маленький эркер. Такие ряды домов нам потом часто попадались на улицах города, апартаменты в которых, скорее всего, снимали банковские и офисные клерки.
          На фоне скромных и низких жилищ чуждо смотрелся красивый розовый мост, отсылающий к испанским корням Сан-Франциско, и две белые панельные девятиэтажные башни медицинского центра. Около них я свернул на заправочную станцию залить бензин в опустевший бак минивэна.
          За время поездки на Тахо, мы не сталкивались с этой проблемой. Нам хватило того топлива, что было в машине. А в Сан-Франциско, преодолев за прошедшую часть дня свыше пятисот километров, стоило пополнить запасы. Я вылез из «доджа» и в буквальном смысле завис у колонки, где не было привычного цифрового обозначение типов бензина, только надписи над каждым заправочным пистолетом - «обычный», «плюс» и «премиум». Не мудрено здесь растеряться. Я вернулся в машину и встретил вопросительные взгляды ребят.
          - А что вы на меня так смотрите? – ответа после небольшой, но весьма тихой паузы не последовало. - Знаете чем заправлять нашу колымагу? Не ошибиться бы, что из них дизель, а что бензин.
          - Спроси у кассира, - предложил Алекс.
          - Откуда он может знать? Внешне не определишь по машине. «Плюс»? Или «премиум»? - больше никто ничего не предлагал. Я задумался, застыв в неудобной позе: левая рука на руле, права на спинке кресла, одна нога коленкой упиралась в сиденье, остальное осталось на улице, придавленное сзади дверью. – Слушай, Саш, посмотри в бардачке. Там может быть сервисная книга.
          - Да, есть! – сказал Алекс, доставая толстый буклет с фотографией минивэна на обложке.
          - Дайка сюда! Сейчас поищем...

[1] Creek – (англ.) ручей [криик]. В данном случае приставка к названиям мест. Beach – (англ.) пляж.

[2] НАСКАР (NASCAR) и ИНДИ-500 (Indy-500 или Indycar) - американские кольцевые гоночные серии. В первом случае, машины с кузовами, стилизованными под стандартные легковые автомобили. Во втором – болиды с открытыми колесами.