Американский дневник

Глава 11, часть 9

          Александр всучил мне рюкзак, устав бегать с ним от здания к зданию, и снова растворился среди людей.
          Пока он занимался организационными вопросами, я продолжил разглядывать комплекс «Хэвенли». Место было очень красивым, своеобразным и, что самое главное, в корне отличалось от приевшейся архитектуры Рино, где самым живописным уголком была территория университета с викторианскими домиками, зданиями из тёмного кирпича, розариями, фонтанами, прудами и безбоязненными водоплавающими птицами – лебедями, утками и серыми гусями.
          Наташа ходила рядом, периодически заглядывая в глазок фотоаппарата и нажимая на кнопку.
          Вернулся Александр.
          - Двадцать два.

          - Что значит двадцать два? – я не сразу понял Алекса.
          - Билет на одного человека стоит двадцать два доллара.
          - Дороговато, - погрустнела наша спутница.
          - Может, тогда не поедем наверх? - спросил Саша. - Придумаем что-нибудь другое. Например, спустимся к воде и позагораем на местном пляже. А?
          Да я сам расстроился – был готов к ценам на уровне или чуть выше стоимости посещения автомобильного музея и галереи, но не к цифре, в три раза превышающей ожидания. Всё-таки в планах было заработать деньги и вернуться домой с хорошей суммой на руках. Я задумался, посмотрел на ползшие по канатной дороге гондолы, бросил взгляд на вершину горы Монумент высотой больше трёх километров над уровнем моря - столь высоко ещё ни разу не забирался - и решил переубедить ребят.
          - Да вы что?! Мы зря, что ли, ехали сюда? – агитация получалась агрессивной. - Мы отдыхаем. И, благодаря отличному случаю, оказались в шикарном месте. Не знаю как вы, а я мечтал побывать на Тахо с момента, как было решено лететь в Америку. И вот... сбылось! Но так хочется продолжить приключения.
          Я увидел в глазах Наташи, что она начала поддаваться – зерно нашло благодатную почву.
          - И, думаю, двадцать два доллара за отличные впечатления о поездке в США... когда удастся попасть на озеро второй раз?.. сущая мелочь!
          - Ну, я не знаю, - неуверенным голосом произнесла Наташа. - Конечно, дорого, но и ты в чём-то прав.
          - А то! – чувствуя близкую победу, я продолжил натиск. – Дорого, не спорю. Да только буду жалеть, что, когда был шанс, не прокатился по канатной дороге.
          - Я разрываюсь...

          По мимике Наташи было видно, какая происходила в ней борьба между жаждой приключений и скромностью кошелька – огоньки в глазах сменялись прикушенной губой, сжимались кулачки, взгляд устремлялся то на гондолы, то внутрь себя. Алекс же хранил молчание, наблюдая за девушкой.
          - Наташ, меня тоже гложет сидящий внутри скряга.
          Я подмигнул соседке.
          - Хорошо... Уговорил. Едем!
          - А что скажешь ты? – я повернулся к Алексу.
          - Ой! Да я всегда был «ЗА»! – вскинув руки, ответил он.


          Вокзал канатной дороги стоял между корпусов гостиницы, на невысоком холмике, с которого к главной улице города Стейтлайн спускалась раздвоенная лестница. Посреди площадки, откуда уходили вниз ступени, была установлена вырезанная из дерева скульптура – медвежата, карабкающиеся по вертикальному стволу дерева. Над вокзалом возвышалась башенка с часами, а под ней расположилось окошко кассы. Из широкого прохода слева, казавшегося после яркого солнца чёрной дырой, доносился механический шум шестерен и приводов, тянувших тросы вместе с гондолами.
          Мы купили три билета, отдав женщине в окошке заработанные тяжёлым трудом американские рубли. Но оказавшись в кабине гондолы, плавно, с еле заметными толчками вытащившей нас из тёмной норы станции обратно к солнцу и начавшей подниматься над крышами комплекса «Хэвенли», мы предались эмоциям и возбуждению.
          Мы крутили головами влево-вправо, вверх-вниз, насколько позволяли рассмотреть мир стеклянные стены гондолы. У каждой мачты, поддерживавшей канатную дорогу, кабина вздрагивала, и тогда пугающе дребезжали дверцы. Навстречу проплывали другие гондолы, спускавшиеся к подножию пика Монумент.
          - Как-то медленно едем, - я сгорал от нетерпения, видя исчезавшие далеко в вышине тросы с поблескивавшими жирными точками кабин.
          - Нормально, - почти в унисон ответили ребята.
          Надо было отвлечься. Я сложил руку, словно держал микрофон, и поднёс её к Алексу.
          - Ваши ощущения, сэр? Можно в двух словах.
          - Э-э-э... - затянул Александр, с хитрой улыбкой выдумывая очередную колкую шутку.
          - Что? Не хватает слов, если не выражаться от восторга как сельский сапожник? - ухмыльнувшись, я нанёс упреждающий удар, чем продолжил раздумья Алекса.
          - Классно! – он, наконец, нашёл, что ответить.
          - Ну, а твои? - я повернулся с микрофоном к Наташе. - Твои ощущения?
          - Мои? – она издала смешок, убрав чёлку в сторону. – По канатной дороге я до этого дня ни разу не каталась. Но пока рано для ощущений. Поднимемся наверх, тогда...
          - Сейчас двери откроем, вот тогда будут ощущения! - бросил Алекс, и все захохотали.
          А успокоившись, Наташа спросила:
          - Ничего, что я у двери сижу?
          - В том и дело! – Саша надел маску злого гения. - Ты сразу только не прыгай. Парашютов на всех не хватает, потому выбери место, где мы будем ближе к земле.
          Я понял, ребята не жалели, что поддались на мои уговоры.
          Движение гондол несколько раз прекращалось, что порождало у нас вспышки чёрного юмора – следствие малейших переживаний и страха перед возможностью застрять на высоте. Мы предположили, что обслуживающий персонал останавливал механизмы, давая возможность зайти в кабину людям в возрасте или крупной комплекции. А молодым и стройным приходилось запрыгивать в гондолы на ходу, хоть и очень медленном.
          Прошло минут двадцать, может больше, прежде чем мы достигли первой станции на вершине пика Монумент. Под ногами загудели мостки – решётчатый настил, собранный из многочисленных секций. Он нависал на стальных опорах над склоном горы и огибал по кругу её макушку из наваленных камней. Под мостками, в метрах десяти, росли сосны и ели, а среди скудной травы и мха, усыпанного сухими иголками, проглядывали натоптанные тропы.
          Осмотревшись, я заметил знак: «Осторожно! Медведи!». Был готов поспорить, что прочитав предупреждение, люди начинали вглядываться в редкий на такой высоте лес. Я тоже пробежал глазами по деревьям и камням, надеясь заметить за валуном или разлапистой еловой ветвью притаившегося зверя, но медведей не увидел.
          С некоторой долей разочарования обогнул по мосткам высившуюся слева вершину горы, и моему взору открылась панорама Тахо. Я подошёл к перилам, где уже стояли ребята и любовались захватывавшей дух перспективой, и обомлел. Биение сердца, казалось, замерло, лишь слабые удары, стараясь не мешать мне, отдавались в ушах. На мгновение я забыл о дыхании, и, не моргая, попытался охватить весь видимый мир. Хотелось заглянуть за горизонт, за неровную, тонкую, серо-голубую линию гор. Хотелось полететь навстречу тёплому ветру над белесой кляксой города, над сапфировой гладью озера, над щербатыми скалами с глубокими ущельями и над острыми пиками,покрытыми снегом.