Рассвет на пятом этаже

Тридцать. Вопрос этичности добровольной эвтаназии

На полу желтела иконка, невозмутимый Иисус. Юра подобрал её, сжал двумя руками и поднёс к глазам. Символ веры (верую во единого бога...) – символ религии, христианства, которое, как и любая другая религия, пожалуй, и выросла из этого страха пред неизведанным и неизбежным. Строгий взор Иисуса, в то же время – мягкий, успокоительный: смерти нет, смерть не конец, а начало жизни, славной, дивной, вечной. В религиозных представлениях эта жизнь – именно жизнь в привычной, человеческой форме, жизнь в наивысшем, в то же время, в примитивном смысле, где жизнь – равно сознание.

Юра поднял взгляд на Лизино тело.

Здесь, для него, оно символизировало конец – в этом наивысше-примитивном смысле сознания. На низком, молекулярном уровне смерти нет: есть закон сохранения энергии. Но на тонком, загадочном духовном уровне, собственно и определяющем человека – всё. Наступило Никогда.

Никогда – вопреки всем религиозным наущениям о мнимом сохранении сознания (бессмертной души). Она, Лиза, канула в небытие – вся её душа, всё её сознание. Здесь, перед Юрой, лежит её (бренное) тело.

Она уже не воскреснет.

Не воскреснет.

Весь тот мир, что Юра так кропотливо возводил, в одночасье обрушился. И вот он – на руинах, в пыли. Каркас его мира был ненадёжен (безнадёжен), но он в упор не желал этого принимать. И теперь он, как ребёнок, зажимал ладонями пульсирующие глаза, словно прятался в домике, и считал про себя до пяти в надежде на то, что когда он досчитает, всё вернётся на круги своя и станет, как было раньше.

Но ничего не вернулось.

Он открыл глаза – и ничего не вернулось: всё та же тесная комната, всё тот же запах фекалий в спёртом воздухе, всё тот же труп.

Лиза!

Лиза...

Лиза...

Как ничтожно коротка твоя жизнь, и насколько несправедливо она поступила с тобой.

Насколько несправедливо жизнь поступила с Юрой, отняв его у тебя.

Лиза...

Что делать?

– Что делать? – вопросил Юра у окружающей пустоты, беспомощно вертя головой.

А он один – кто ответит?

На ватных ногах Юра вышел из комнаты и зло захлопнул дверь. Пусть то, что там, канет в небытие...