Рассвет на пятом этаже

Сорок шесть. Дома, дома, дома, дома

Лиза боялась оставаться одна. Когда никого не оказывалось рядом, её поглощали навязчивые мысли (нет, они никогда не покидали её головы, но когда рядом был кто-то, кто-то разговаривал с Лизой, эти мысли протекали малозаметным фоном). Как будто сама комната – стены, само пространство – довлела на её слабое тельце со всех сторон и могла однажды переломать, когда по-настоящему ломало то, что жило и разрасталось внутри и вызывало страшную нестерпимую боль.

К боли Лиза привыкла, если это было возможно. По крайней мере, не было ни дня, когда бы ей не было больно, и так длилось уже достаточно продолжительное время, так что Лиза уже и забыла, что когда-то могло быть иначе – совсем не больно.

А с каждым днём боль становилась всё сильнее и сильнее. Она ждала и опасалась того дня, когда боль достигнет своей конечной точки и станет настолько невыносимой, что Лиза не выдержит...

Там уже не будет боли – там ничего не будет.

По крайней мере, так говорил Макс.

И Юра, и Макс догадывались – смутно, на грани с бессознательным – и не хотели, боялись осознать, насколько одиноко и страшно может быть Лизе. Это было осязаемое жуткое чувство беспомощности и безысходности, заточённые в костную темницу и упорно расшатывающее решётки – и когда оно просочится на свободу, то поглотит всё. Это безразмерная чёрная дыра, внутри которой исчезает всё сущее... Поэтому были так страшны мысли о том, чтобы остаться с Лизой наедине: эта чёрная дыра... Но и оставаться с Лизой было необходимо. Именно поэтому.

Именно поэтому в тридцать третью квартиру поднялся Макс Тресвятский – и на сей раз ему было особенно неуютно в ней находиться...

– Пошли на балкон, – попросила Лиза.

Макс с трудом вывез коляску на балкон.

Лиза задрала голову и посмотрела сначала на безоблачное небо (у неё глаза – что осколки этого неба), а затем опустила взгляд на дома напротив. Ветер нежно перебирал тонкие волосы на её голове, вздувал лёгкие кудряшки. Макс посмотрел на неё и подумал, что ангел вскорости отправится из этого грязного и душного места на небо к своим невидимым братьям и сёстрам, а потом одёрнул себя, что глупости это всё. Видал он – этих ангелов... Да, ба.

– Речкой пахнет, – сказала Лиза, и её голос заглушил и унёс с собой шум проехавшего снизу автомобиля.