Рассвет на пятом этаже

Три. Лиза просыпается. «Доброе утро»

Пальцы вцепились в скользкие густые волосы. Юра сполз по косяку, опустился на корточки – всё продолжая вглядываться в этот вакуум исступления. Там Лиза, она умирает, врачи не могут ей помочь, могут лишь чуть-чуть облегчить её муки – а что тогда может Юра?! Ничего! Абсолютно ничего. И зачем тогда он вообще здесь?..

Сдавленный – то ли скрип, то ли стон. Нет таких слов в человеческом языке, чтобы Юра смог ими позвать на помощь. Он и мог бы прокричать: «Спасите меня! Вытащите!» – но, господи, как же это банально и непонятно, как в полной мере не передаёт всей его боли. Лишь только слёзы. Как стыдно, ведь все говорили ему: мужчины не плачут. Он не мужчина, он не человек даже – бессилие превратило его в животное, которое клыками и когтями не способно сопротивляться наставленному на него дулу ружья.

«Во что я превратился? во что я преврати-и-и-ился-я?! – причитал он и собирал холодными пальцами слёзы и пот со своего лица, царапал щёки, хотел удостовериться, а человек ли он, срывал маску и не скрывал, что он просто животное, давал себе пощёчины. – Размазня! Размазня-размазня-размазня-размазня! Хватит!.. Прекрати! Перестань! Приведи себя, наконец, в человеческий вид! Почему она терпит, а ты-ы-ы-ы... Ааа-а-ах...» – Юра пополз на кухню, потому что встать и идти на двух ногах не было сил. Может, он и правда – не прямоходящее животное.

Только холодная вода из-под крана, окатившая лицо, кое-как привела его в чувства. Для этого ему пришлось освоить прямохождение – это лишняя нагрузка на позвоночник. Теперь водопроводная вода примешалась к поту и слезам и потекла по скулам, щекам, повисла дрожащей каплей на подбородке. Юра недолго постоял, пошатываясь и упираясь бугорком ладони в холодный край мойки: он зачем-то вглядывался в сколотый кафель на стене, судорожно ловил ртом воздух и думал, что сходит с ума – за кого-то другого.

А ведь ему сегодня снилось, что Лиза может ходить, и они вдвоём заботятся о тяжелобольном Максе: купают его, усадив на пластиковое кресло над ванной, обрабатывают, чёрт бы их подрал, пролежни, вкалывают трамадол... Лучше бы так наяву было, чёрт возьми.

Что произошло далее – Юрина память не сочла важным зафиксировать: он, словно пьяный, вновь отказался от прямохождения (наверное). Так или иначе, но в конце концов он очнулся на полу. Спина закостенела, руки и ноги затекли. В щель между плотными шторами просачивался упрямый свет с улицы, ложился на пол рядом с ним тонкой жёлтой полосой. Юра понял не сразу, что происходит – откуда отрывистый булькающий звук. Если прислушаться, откуда-то сверху.