Рассвет на пятом этаже

Семнадцать. Жил-был неудачник...

Яблоневая улица.

Макс нехотя стянул с соседнего сиденья свой мятый пакет, сполз в проход. Вышел. Вместе с ним из автобуса вышли ещё какие-то люди. Зашипел гидравлический механизм, закрылись двери, и автобус уехал. Макс воззрился на блеклые панельные дома, чувствуя, как будто стоит на этой остановке сквозь время: от неё одновременно отходят тьмы таких же автобусов из прошлого. Потому что этот автобус проходит здесь каждый день, в одно и то же время.

Мотая пакетом с непригодившимся в этот раз скарбом, Макс направился во дворы. «Можно, конечно, – раздумывал он, – нагрянуть к Юрчику... А, нахуй! Я слишком заебался, чтобы выполнить что-то сложнее, чем упасть на диван». Он шёл, смотрел под ноги. А этот асфальт на въезде во дворы ещё не успел выветриться настолько, насколько выветрился асфальт на дорожке от автобусной остановки до кладбища. Во дворах на Яблоневой улице, среди блеклых панельных пятиэтажек, обитало отчасти то же умиротворение, что и на кладбище. Однако такое умиротворение здесь рвала на клочья извечная суета, так присущая всем местам, куда приходят люди.

На кладбище приходит мало людей, так что они не сильно тревожат то умиротворение...

Хрущёвка с грязно-серо-зелёными стенами как будто выкрашена извёсткой с разведённым в ней флакончиком зелёнки.

Макс запустил обе руки глубоко в карманы джинсов, ступал по влажному почерневшему асфальту и хищно оглядывался, закусив губу. Привычный воздух, привычно пропитавшийся окислоуглеродными испарениями, сдавливал грудную клетку: хотелось курить. Всё тело будто бы колотило – как хотелось. Макс смотрел по сторонам, пытаясь выцепить взглядом хотя бы кого-нибудь, у кого может найтись сигаретка. Но кругом были лишь старушки, мамаши с колясками и играющие дети.

Когда-то он так и познакомился с Юрой: у подъезда стрельнул у него сигарету. Потом ещё и ещё... Однажды Юра не вытерпел. «Ты когда-нибудь себе вообще сиги покупаешь? Долго ты будешь у меня стрелять? Я не тебе покупаю. Либо сам себе покупай, либо бросай», – возмущённо сказал он. Они разговорились, как случайно пересёкшиеся в купе люди, которые никогда больше не увидят друг друга после конечной остановки. Однако, Макс и Юра жили в одном подъезде и виделись чуть ли не каждый день.

На этот раз никого с сигаретами во дворе не было.

Макс взбежал по ступеням на третий этаж, открыл дверь и зашёл в квартиру, где его никогда никто не ждал. Пакет с парой матерчатых перчаток, непригодившимися пластиковыми бутылками и тяпкой с погнутыми зубцами он бросил в прихожей. Зашёл в комнату. Находу Макс стянул с себя толстовку, майку, сбросил джинсы и, как и задумывал, улёгся на диван. Без работы он не нашёл, чем себя занять, и не придумал ничего лучше, чем смотреть в потолок. И чем дольше он смотрел, как будто в надежде увидеть там что-то до сих пор не замеченное, тем явственней становились трещинки шероховатости на побелке.